В августе 1932 года, работая в Аргентине, С. Д. Эрьзя создаёт «Моисея» — одно из своих самых грандиозных произведений. Исполинская голова библейского пророка выполнена из южноамериканского дерева альгарробо — капризного, непредсказуемого и очень прочного материала, словно не желающего принимать руку человека. Для Степана Эрьзи он стал настоящей любовью.
Не зря аргентинская пресса называла скульптора «покорителем кебрачо»: из 3100 разрозненных кусочков, скреплённых между собой собственноручно изготовленным клеем, автору удалось сотворить образ необыкновенного эмоционального накала с мощной, потрясающей энергетикой. Не последнюю роль в этом сыграл приём органичного встраивания природных фрагментов в композицию: волнистые пряди длинной бороды пророка образованы причудливыми переплетениями корней дерева.
Многие искусствоведы и знатоки пытаются постигнуть глубинную суть «Моисея». Многие тысячи зрителей замирают перед его величием. Изборождённое морщинами упрямое лицо, лоб со вздувшимися венами, насупленные брови и сверкающие, как молнии, глаза — таким является перед нами Моисей, и уже невозможно представить его другим.
Впечатление живости, изменчивости усиливается тем, что зрачки скульптором лишь едва намечены. Поэтому наблюдатель, меняя точку обзора, всегда видит не только направление взгляда, но и выражение глаз. Зависимость восприятия от ракурса добавляет ещё больше экспрессии. Моисей предстает то грозным вождём, то погружённым в нелегкие думы мудрецом, то гневным обличителем пороков, то сказочным героем.
Автор добился ощущения могучей силы, передал напряжение, исходящее от облика пророка. Он показывает его как безусловного лидера, способного увлечь идеей, повести за собой, подчинить своей воле целый народ. На суровом одухотворённом лице Моисея отпечатана прожитая в неуклонном стремлении к заветной цели жизнь.
Художники всего мира тысячелетиями находили вдохновение в мифологии — как языческой, античной, так и христианской. В легендах, порождённых народной фантазией, переплетались реальные исторические события и вымысел, передавались представления о сотворении мира, о различных явлениях природы, закреплялись морально-этические нормы.
Мифы с их богатейшим содержанием предоставляли огромную свободу трактовки и тем самым помогали воплощению в искусстве идеалов и проблем каждой эпохи. В своем творении скульптор выразил не мистические идеи, а собственные, земные мысли и чувства, наполнил отвлечённые понятия конкретным жизненным смыслом.
Невозможно сказать определённо, как впервые зародился у Степана Дмитриевича Эрьзи интерес к мифологической теме, трудно в полной мере оценить произведения этой серии, поскольку некоторые из них известны лишь по архивным фотографиям. Фантастические образы, запечатлённые с подлинным новаторством, имеют свойство перерастать свои первоначальные рамки, обретая глубину и многозначность.
Баснословные деньги предлагал один из американских миллионеров Степану Эрьзе за «Моисея». «Я человек одинокий, детей у меня нет. Скульптуры — мои дети. Ну кто же продаёт своих детей?» — ответил на это гордый мастер.
Не зря аргентинская пресса называла скульптора «покорителем кебрачо»: из 3100 разрозненных кусочков, скреплённых между собой собственноручно изготовленным клеем, автору удалось сотворить образ необыкновенного эмоционального накала с мощной, потрясающей энергетикой. Не последнюю роль в этом сыграл приём органичного встраивания природных фрагментов в композицию: волнистые пряди длинной бороды пророка образованы причудливыми переплетениями корней дерева.
Многие искусствоведы и знатоки пытаются постигнуть глубинную суть «Моисея». Многие тысячи зрителей замирают перед его величием. Изборождённое морщинами упрямое лицо, лоб со вздувшимися венами, насупленные брови и сверкающие, как молнии, глаза — таким является перед нами Моисей, и уже невозможно представить его другим.
Впечатление живости, изменчивости усиливается тем, что зрачки скульптором лишь едва намечены. Поэтому наблюдатель, меняя точку обзора, всегда видит не только направление взгляда, но и выражение глаз. Зависимость восприятия от ракурса добавляет ещё больше экспрессии. Моисей предстает то грозным вождём, то погружённым в нелегкие думы мудрецом, то гневным обличителем пороков, то сказочным героем.
Автор добился ощущения могучей силы, передал напряжение, исходящее от облика пророка. Он показывает его как безусловного лидера, способного увлечь идеей, повести за собой, подчинить своей воле целый народ. На суровом одухотворённом лице Моисея отпечатана прожитая в неуклонном стремлении к заветной цели жизнь.
Художники всего мира тысячелетиями находили вдохновение в мифологии — как языческой, античной, так и христианской. В легендах, порождённых народной фантазией, переплетались реальные исторические события и вымысел, передавались представления о сотворении мира, о различных явлениях природы, закреплялись морально-этические нормы.
Мифы с их богатейшим содержанием предоставляли огромную свободу трактовки и тем самым помогали воплощению в искусстве идеалов и проблем каждой эпохи. В своем творении скульптор выразил не мистические идеи, а собственные, земные мысли и чувства, наполнил отвлечённые понятия конкретным жизненным смыслом.
Невозможно сказать определённо, как впервые зародился у Степана Дмитриевича Эрьзи интерес к мифологической теме, трудно в полной мере оценить произведения этой серии, поскольку некоторые из них известны лишь по архивным фотографиям. Фантастические образы, запечатлённые с подлинным новаторством, имеют свойство перерастать свои первоначальные рамки, обретая глубину и многозначность.
Баснословные деньги предлагал один из американских миллионеров Степану Эрьзе за «Моисея». «Я человек одинокий, детей у меня нет. Скульптуры — мои дети. Ну кто же продаёт своих детей?» — ответил на это гордый мастер.
