Путешествуя по острову Вайгач, Александр Борисов не только писал этюды, но еще и вел записи: «Не доезжая версты три до главной святыни, мы остановились у преддверия, так сказать, самоедской Мекки.
Я опрометью бросился осматривать эти интересные места и наткнулся между двух скал на огромную груду идолов. Она была так велика, что, если бы потребовалось перевезти ее на другое место, пришлось бы нагрузить 30–40 возов. Кругом божеств, в особенности с западной стороны, лежало множество оленьих черепов с рогами и черепов белого медведя. За несколько шагов от них попадались огромные кучи топоров, ножей, цепей, обломков якорей, очевидно взятых с судов, потерпевших аварии, гарпунов, обломков от ружей и замков, пуль и проч., и проч. Сюда самоеды едут за тысячи верст, чтобы здесь, у подножия жилища властелина полярных пустынь, принести в жертву оленя и кровью его окропить святыню. После того, как я написал этюды, мне представилась возможность собрать интересную коллекцию этих идолов и разных предметов приношений для одного из общественных музеев. Сначала мой проводник долго старался уговорить меня, чтобы я не трогал и не гневил страшных богов. „Я не хочу, чтобы все мои олени сдохли, — сказал он в ужасе. — Вот раз какой-то архимандрит захотел сжечь сядэев, да и не отъехал и десяти верст — умер“. Да ведь я знаю, ответил я, у вас можно брать отсюда, только надо взамен что-нибудь оставить, и тогда сядэй не рассердится. Ведь тут ничего нет унизительного для вашего бога. Ведь возят же наши чудотворные иконы в Москву, в Успенский собор. И таким образом, после долгих моих убеждений и когда я обещал принести в жертву целую кучу порожних флаконов из-под красок, битый стакан и серебряную монету в десять копеек, самоед согласился везти идолов на своих оленях, и в результате я нагрузил ими трое саней».
Вайгач интересен во многих отношениях. Для живописца он был белым пятном. Для этнографа интересен как «священный» остров, куда со всех концов европейской и азиатской тундры стекались ненцы для поклонения идолам («болванам»), которых за многие годы накопились там целые груды. Для промышленника Вайгач был местом богатых звериных промыслов. Для геолога это любопытная «терра инкогнита», изучение которой может пролить много света на познание земной коры.
Я опрометью бросился осматривать эти интересные места и наткнулся между двух скал на огромную груду идолов. Она была так велика, что, если бы потребовалось перевезти ее на другое место, пришлось бы нагрузить 30–40 возов. Кругом божеств, в особенности с западной стороны, лежало множество оленьих черепов с рогами и черепов белого медведя. За несколько шагов от них попадались огромные кучи топоров, ножей, цепей, обломков якорей, очевидно взятых с судов, потерпевших аварии, гарпунов, обломков от ружей и замков, пуль и проч., и проч. Сюда самоеды едут за тысячи верст, чтобы здесь, у подножия жилища властелина полярных пустынь, принести в жертву оленя и кровью его окропить святыню. После того, как я написал этюды, мне представилась возможность собрать интересную коллекцию этих идолов и разных предметов приношений для одного из общественных музеев. Сначала мой проводник долго старался уговорить меня, чтобы я не трогал и не гневил страшных богов. „Я не хочу, чтобы все мои олени сдохли, — сказал он в ужасе. — Вот раз какой-то архимандрит захотел сжечь сядэев, да и не отъехал и десяти верст — умер“. Да ведь я знаю, ответил я, у вас можно брать отсюда, только надо взамен что-нибудь оставить, и тогда сядэй не рассердится. Ведь тут ничего нет унизительного для вашего бога. Ведь возят же наши чудотворные иконы в Москву, в Успенский собор. И таким образом, после долгих моих убеждений и когда я обещал принести в жертву целую кучу порожних флаконов из-под красок, битый стакан и серебряную монету в десять копеек, самоед согласился везти идолов на своих оленях, и в результате я нагрузил ими трое саней».
Вайгач интересен во многих отношениях. Для живописца он был белым пятном. Для этнографа интересен как «священный» остров, куда со всех концов европейской и азиатской тундры стекались ненцы для поклонения идолам («болванам»), которых за многие годы накопились там целые груды. Для промышленника Вайгач был местом богатых звериных промыслов. Для геолога это любопытная «терра инкогнита», изучение которой может пролить много света на познание земной коры.