Илья Иванович Машков — один из самых ярких живописцев художественной группировки раннего русского авангарда, выступавшей в начале 1910-х под дерзко провоцирующим названием «Бубновый валет». В изображении Шимановского явно заметно стремление к парадности. В отличие от своих портретов середины 1910-х годов живописец не подчёркивает глубины, а скорее «сплющивает» пространство. План укрупняется, фигура и аксессуары рассматриваются с повышенной пристальностью.
Машков озабочен специальным подбором вещей, обладающих запоминающейся индивидуальностью: декоративная колонна карельской берёзы, мебель красного дерева, жостовский расписной поднос, нарядный флакончик, красной меди самовар с заварочным чайником. Лицо Шимановского, трактованное с натуралистической жёсткостью, открывает характер нелёгкий и сложный. В посадке фигуры, в положении рук, во всём его облике какая-то напряжённость. И это, пожалуй, всё, что можно о нём сказать. Натюрмортные аксессуары по сути ничего не добавляют к психологической характеристике. Судя по всему, портрет этот изначально именно так и задумывался. Сохранились рисунки к нему. В одном из них уже обозначились и поза модели, и предметное её окружение, и общее решение композиции. Видимо, портреты труднее давались художнику, нежели пейзажи и натюрморты, и требовали длительного продумывания и некоторой предварительной подготовки: для большинства из них он делал графические эскизы.
Любопытно, какую роль в эффектном обыгрывании аксессуаров играют наиболее традиционные из них для типично «бубнововалетской» картины. Прежде всего, жостовский поднос. И в более ранних работах Машкова подносы выступали не в своей утилитарной функции, а как бы «позировали», будучи развёрнутыми на зрителя в вертикальном положении, как своего рода «картина в картине». Верно замечено: «чем меньше поднос интересовал Машкова как утварь, тем большее значение он приобретал как живописная цитата, как образчик „односного стиля“». В начале 1910-х годов роспись подносов давала настройку машковской персональной стилистике. И не только в натюрмортах. Ещё в 1911 году Максимилиан Волошин отмечал это стремление живописцев «Бубнового валета» натюрмортно трактовать облик модели: «Они старались упростить и обобщить в основных плоскостях и очертаниях человеческое лицо совершенно таким же образом, как упрощают яблоко, тыкву, лейку, ананас, хлеб».
Машков озабочен специальным подбором вещей, обладающих запоминающейся индивидуальностью: декоративная колонна карельской берёзы, мебель красного дерева, жостовский расписной поднос, нарядный флакончик, красной меди самовар с заварочным чайником. Лицо Шимановского, трактованное с натуралистической жёсткостью, открывает характер нелёгкий и сложный. В посадке фигуры, в положении рук, во всём его облике какая-то напряжённость. И это, пожалуй, всё, что можно о нём сказать. Натюрмортные аксессуары по сути ничего не добавляют к психологической характеристике. Судя по всему, портрет этот изначально именно так и задумывался. Сохранились рисунки к нему. В одном из них уже обозначились и поза модели, и предметное её окружение, и общее решение композиции. Видимо, портреты труднее давались художнику, нежели пейзажи и натюрморты, и требовали длительного продумывания и некоторой предварительной подготовки: для большинства из них он делал графические эскизы.
Любопытно, какую роль в эффектном обыгрывании аксессуаров играют наиболее традиционные из них для типично «бубнововалетской» картины. Прежде всего, жостовский поднос. И в более ранних работах Машкова подносы выступали не в своей утилитарной функции, а как бы «позировали», будучи развёрнутыми на зрителя в вертикальном положении, как своего рода «картина в картине». Верно замечено: «чем меньше поднос интересовал Машкова как утварь, тем большее значение он приобретал как живописная цитата, как образчик „односного стиля“». В начале 1910-х годов роспись подносов давала настройку машковской персональной стилистике. И не только в натюрмортах. Ещё в 1911 году Максимилиан Волошин отмечал это стремление живописцев «Бубнового валета» натюрмортно трактовать облик модели: «Они старались упростить и обобщить в основных плоскостях и очертаниях человеческое лицо совершенно таким же образом, как упрощают яблоко, тыкву, лейку, ананас, хлеб».
