Константин Юон — русский советский живописец. Мастер пейзажа, театральный художник, академик Академии Художеств. Испытал влияние импрессионизма, работал в мастерской В. Серова, стал одним из организаторов объединения «Союза русских художников». Работая в области театральной декорации, оформлял спектакли «Борис Годунов» в театре С. Дягилева. Учился в МУЖВЗ (1892—1898) у А. Архипова, К. Коровина, по окончании в 1899–1900 гг. — у В. Серова. Путешествовал по Европе. С 1900 — участник выставок ТПХВ, с 1903 — «Мир искусства». Один из организаторов СРХ (1903—1923). В 1905, 1908 много путешествует. Работал в различных театрах страны. В 1900—1917 преподавал в собственной студии. В 1945—1947 — главный художник Малого театра. В 1948—1950 — директор НИИ теории и истории изобразительных искусств АХ СССР.
Рисовать Константин начал с юности, он очень любил цвет, вспоминал, как при нем однажды реставраторы открыли икону, и увиденный чистый цвет, потряс его. На протяжении всего своего творчества художник активно работал с чистым цветом, не смешивая краску на палитре, используя контрасты дополнительных тонов рефлексии, что давало возможность создать реальное впечатление яркого солнечного света, ощущения дыхания природы. Как мастер пейзажа, и театральный художник, он очень любил многолюдные, праздничные композиции на фоне раскинувшихся холмов с древними церквями, деревенек и рек. В его картинах переплетены импрессионистический взгляд и лиризм передвижнического реализма. В 1929 году от кинорежиссера В.Р. Гардина (1929) в собрание Псковского музея поступила очень интересная работа К. Юона «Мертвая натура (Интимный мир)». В этой картине реалист Юон мировоззренчески сближается с эстетикой «Мира искусств» и «Голубой розы». Картина «Интимный мир» стоит особняком среди импрессионистических композиций К.Ф. Юона — ярких, многолюдных, жизнеутверждающих пейзажей русской провинции — псковский натюрморт занимает особое место. Розовые пастушки и пастухи на подзеркалье, горящая свеча, портрет погруженного в себя мужчины. Обрамляющее зеркало «затягивают» взгляд зрителя в таинственные глубины «зазеркалья» в подсвеченное зеленой лампой пространство комнаты с картинами и книгами. Реальная предметная среда обнаруживает второй смысл, на котором и акцентируется внимание и название картины. Мир вечной, блаженной тишины и покоя. Уход в свое лирическое восприятие действительности, зазеркалье ирреальности. Что более реально? Этот вопрос становится почти риторическим: и изображение столика, со стоящими на нем фарфоровыми фигурками как проекции жизни с ее страстями, тайными желаниями, успехами и неудачами, и таинственный флер темного пространства зазеркалья волнуют и остаются без ответа.
Излюбленный в 1910-е годы в творчестве художников «Бубнового валета» жанр становится для Юона способом прочтения «мирискустнической» тематики с символистских позиций: отражение и преображение в глубинах творческого сознания (зазеркалья) игрушечной буколики человеческой жизни.
