Портрет своего отца художник Владимир Игошев написал в 1948 году. В это время он учился в Московском государственном художественном институте имени В.И. Сурикова, в мастерской академика Академии художеств СССР Георгия Ряжского.
«Мой отец был старшим из братьев, и наш дом был больше других, — вспоминал Владимир Александрович. — Семьи были большие, многодетные. Занимались, как тогда было принято говорить, хлебопашеством. Работали все — и стар и млад. И работали всегда — и в сенокос, и в страду, и зимой, и летом, только по большим праздникам собирались гости. Какие удивительные картины всплывают в памяти в связи с этим! Как-то на Ильин день к нам съехалось много гостей. Большинство, конечно, ближняя и дальняя родня. Шумное застолье, мужики в праздничных косоворотках, бабы и девушки в ярких платьях и цветных платках. На столе множество всевозможных закусок: жареное мясо и рыба, заливное и копченый окорок, соленые огурцы и белые грузди в сметане, в центре стола красуется большой жареный гусь. Гости все здоровые, сильные, едят не стесняясь. Мать с сестрами едва поспевают добавлять съестное, а отец степенно, не торопясь, разливает желтовато-янтарную медовуху». Также Игошев вспоминал и домашнюю библиотеку: «В нашем доме были не только книги русских писателей, но и церковные. Помню две толстые книги жития святых в плотном, хорошем переплете Псалтырь и молитвенник, который всегда лежал на божнице за иконами; много было журналов: „Нива“, „Всемирный следопыт“ и агрономический журнал, которые отец выписывал и сам же их переплетал, для чего еще дедушкой был куплен в Бирске специальный переплетный станок». Долгими зимними вечерами семья собиралась вместе после ужина, и глава семьи часто рассказывал истории или читал стихи. Он был грамотным и знал наизусть много стихов Александра Пушкина, Николая Некрасова, Федора Тютчева. Александр Игошев разучил с сыном некоторые стихотворения Некрасова и несколько басен Крылова. Будущий художник охотно читал их громко и с выражением, а когда в доме были гости — под их всеобщее одобрение.
«Мой отец был старшим из братьев, и наш дом был больше других, — вспоминал Владимир Александрович. — Семьи были большие, многодетные. Занимались, как тогда было принято говорить, хлебопашеством. Работали все — и стар и млад. И работали всегда — и в сенокос, и в страду, и зимой, и летом, только по большим праздникам собирались гости. Какие удивительные картины всплывают в памяти в связи с этим! Как-то на Ильин день к нам съехалось много гостей. Большинство, конечно, ближняя и дальняя родня. Шумное застолье, мужики в праздничных косоворотках, бабы и девушки в ярких платьях и цветных платках. На столе множество всевозможных закусок: жареное мясо и рыба, заливное и копченый окорок, соленые огурцы и белые грузди в сметане, в центре стола красуется большой жареный гусь. Гости все здоровые, сильные, едят не стесняясь. Мать с сестрами едва поспевают добавлять съестное, а отец степенно, не торопясь, разливает желтовато-янтарную медовуху». Также Игошев вспоминал и домашнюю библиотеку: «В нашем доме были не только книги русских писателей, но и церковные. Помню две толстые книги жития святых в плотном, хорошем переплете Псалтырь и молитвенник, который всегда лежал на божнице за иконами; много было журналов: „Нива“, „Всемирный следопыт“ и агрономический журнал, которые отец выписывал и сам же их переплетал, для чего еще дедушкой был куплен в Бирске специальный переплетный станок». Долгими зимними вечерами семья собиралась вместе после ужина, и глава семьи часто рассказывал истории или читал стихи. Он был грамотным и знал наизусть много стихов Александра Пушкина, Николая Некрасова, Федора Тютчева. Александр Игошев разучил с сыном некоторые стихотворения Некрасова и несколько басен Крылова. Будущий художник охотно читал их громко и с выражением, а когда в доме были гости — под их всеобщее одобрение.