Сестры Ожиговы с детства знали толк в нарядах: в записках Кочурихина, мужа Рипсимии, встречаются упоминания о покупке тканей и шитье платьев у портного. Временами муж сетовал на недовольство жены тем, что к празднику нет «обнов», и на частое отсутствие ее под супружеским кровом. Рипсимия Тихоновна любила бывать у родителей, часто оставалась ночевать в отчем доме, вместе с младшей сестрой Варварой посещала городской собор и ездила кататься. Молодые женщины, как бы опровергая расхожее мнение о затворничестве купеческих жен и дочерей, явно любили «людей посмотреть» и особенно «себя показать».
В фондах Государственного Эрмитажа хранятся также и предполагаемый портрет сестры Рипсимии Тихоновны Варвары и портрет ее мужа Якова Борисовича Мехова кисти Тарханова. Предположительно, художник написал эти портреты через год после портрета Рипсимии. Примечательно, что Варвара выбрала для позирования художнику такое же черное платье, но с бо́льшим вырезом, алую шаль со сложным рисунком и розовую головную повязку. Вполне возможно, что сама композиция портретов — изображение супругов не поясное, а почти в рост, и не на темном фоне, а в интерьере комнаты — отражает это «вещелюбие» молодой женщины, задающей тон в доме, или прямо является условием заказа. Тарханов обычно не писал при дневном свете, можно предположить, что и здесь фон, составленный из реальных предметов, дописан к портретам, как некий плоский театральный задник.
Художник запечатлел Рипсимию Тихоновну 36 лет, в зените ее жизни. У нее «вживе» трое детей, дела мужа идут неплохо, но молодая и жизнерадостная женщина не дожила и до 40 (в метрической книге указана смерть «от паралича»), а ее муж, Дмитрий Фёдорович Кочурихин, взял новую жену из «записных раскольников».