В экспозиции Угличского музея представлен портрет купца и городского головы Павла Матвеевича Сурина, написанный художником Иваном Тархановым.
В октябре 1843 года портретист Иван Тарханов вновь работал в большом доме купцов Суриных на Ярославской улице. На этот раз его заказчиком стал новый глава семьи — Павел Матвеевич. Он уже не «Сурин-младший», а «Сурин-единственный», за год до этого умер его отец. Павел Матвеевич уже сам покупал новые лавки, начинал гостиничное дело, устроил трактирное заведение и отдал его «внаймы крестьянину Григорью Алексееву Смирнову», а тот взял к себе служить бойкого племянника Петра, который начал свой путь к титулу «водочного короля». И главное — Павел перестал быть просто «купецким сыном» и записал в своем дневнике: «На 1843 год я объявил первый раз от своего имени купецкий капитал в Градскую думу». Сурин захотел воздать должное отцу — увековечить его память и заслуги, а поводом для заказа стало почетное право Матвея Сергеевича на ношение в отставке мундира бургомистра — «за беспорочную выслугу», о чем было объявлено через «Губернские ведомости». Сын и сам служил в магистрате ратманом, и потому парные портреты мужчин (что, в отличие от супружеских пар, встречается довольно редко) должны были запечатлеть их статус и подчеркнуть преемственность на престижной службе.
За прошедшие годы Павел Матвеевич разительно переменился. Тарханов пишет его располневшее лицо, уверенный взгляд и манеру держаться. Мундир, точнее «мундирный кафтан» с шитьем и гербовыми пуговицами, связывает движения, заставляет держать голову высоко и прямо, делает фигуру тяжеловесно-внушительной. Два подчеркнуто официальных изображения, кажется, вполне могли бы находиться в магистрате или в самой городской думе. После того как Павел Матвеевич овдовел и женился вторично, портрет отца как бы отошел на второй план, его место заняло также тархановское изображение Надежды Андреевны Суриной, написанное почти в размер портрета мужа. Совсем скоро после написания портрета, в январе 1848 года, Сурин был выбран городским головой на первый из своих трехлетних сроков: ему суждена была долгая жизнь и даже своего рода угличский рекорд по времени пребывания во главе города.
В октябре 1843 года портретист Иван Тарханов вновь работал в большом доме купцов Суриных на Ярославской улице. На этот раз его заказчиком стал новый глава семьи — Павел Матвеевич. Он уже не «Сурин-младший», а «Сурин-единственный», за год до этого умер его отец. Павел Матвеевич уже сам покупал новые лавки, начинал гостиничное дело, устроил трактирное заведение и отдал его «внаймы крестьянину Григорью Алексееву Смирнову», а тот взял к себе служить бойкого племянника Петра, который начал свой путь к титулу «водочного короля». И главное — Павел перестал быть просто «купецким сыном» и записал в своем дневнике: «На 1843 год я объявил первый раз от своего имени купецкий капитал в Градскую думу». Сурин захотел воздать должное отцу — увековечить его память и заслуги, а поводом для заказа стало почетное право Матвея Сергеевича на ношение в отставке мундира бургомистра — «за беспорочную выслугу», о чем было объявлено через «Губернские ведомости». Сын и сам служил в магистрате ратманом, и потому парные портреты мужчин (что, в отличие от супружеских пар, встречается довольно редко) должны были запечатлеть их статус и подчеркнуть преемственность на престижной службе.
За прошедшие годы Павел Матвеевич разительно переменился. Тарханов пишет его располневшее лицо, уверенный взгляд и манеру держаться. Мундир, точнее «мундирный кафтан» с шитьем и гербовыми пуговицами, связывает движения, заставляет держать голову высоко и прямо, делает фигуру тяжеловесно-внушительной. Два подчеркнуто официальных изображения, кажется, вполне могли бы находиться в магистрате или в самой городской думе. После того как Павел Матвеевич овдовел и женился вторично, портрет отца как бы отошел на второй план, его место заняло также тархановское изображение Надежды Андреевны Суриной, написанное почти в размер портрета мужа. Совсем скоро после написания портрета, в январе 1848 года, Сурин был выбран городским головой на первый из своих трехлетних сроков: ему суждена была долгая жизнь и даже своего рода угличский рекорд по времени пребывания во главе города.