Графический лист одного из самых ярких и самобытных художников первой половины ХХ века Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина (1878 — 1939) «Микула Селянинович» (1918) поступил в Псковский музей в 1921 году из Петроградского отделения Государственного фонда.
К началу революционных событий в России Петров-Водкин подошел уже вполне зрелым, сложившимся мастером, и ко всему происходящему отнесся с воодушевлением. Он вошел в состав Петроградского совета по делам искусств, стал профессором в Академии художеств, преобразованной в Петроградские государственные свободные художественно-учебные мастерские, разрабатывал собственную теорию живописи.
Частью плана монументальной пропаганды, задуманного советским правительством, было создание праздничного украшения городских улиц и площадей к годовщинам советской власти. К числу выдающихся произведений относятся четыре живописные панно К.С. Петрова-Водкина: «Степан Разин», «Иванушка-дурачок и Жар-птица», «Василиса Премудрая» и «Микула Селянинович», установленные на Театральной площади в Петрограде в первую годовщину Октября. Сами панно, сделанные в крупном масштабе, не сохранились. Однако мы можем в полной мере судить о них по акварельным эскизам, один из которых, «Микула Селянинович», хранится в собрании Псковской картинной галереи и заслуженно считается классикой искусства первых лет советской власти.
Более половины композиции листа занимает пейзажный фон, построенный в соответствии со знаменитой «сферической перспективой», разработанной К.С. Петровым-Водкиным. Земля открывается перед зрителем не статично, а в динамике — как огромное, неохватное взором пространство. Высокая, чуть наклоненная в сторону движения белой лошади фигура Микулы Селяниновича на переднем плане акцентирована алым пятном рубахи. Его образ неожиданно задумчив и нежен. Подчеркнуто замедленное движение стройной фигуры выявляет юношескую хрупкость, не совпадая с традиционно «брутальным» обликом былинного героя. Пашня напоминает деревенское лоскутное одеяло, земля, открывающаяся с высоты птичьего полета, отражает мечту о свободной прекрасной жизни. Однако эти неоглядные дали не безмятежны: на вершине лазоревого холма стоят вооруженные всадники, в небе тревожно гомонят темные птицы.
