На творчество Николая Ге влияли разные события и люди. Особенно сильное воздействие на мировоззрение и технику Ге оказал Александр Иванов, русский художник, который писал преимущественно на антично-мифологические и библейские сюжеты. Именно благодаря этому мастеру Николай Николаевич обратился к евангельским легендам, чтобы иметь возможность выразить собственные представления о зле и добре, о нравственных проблемах, которые терзают человечество. В рамках страстного цикла произведений была создана всемирно известная «Тайная вечеря» (1863 г.), а в 90-х годах была закончена работа «На месте погребения Христа».
Техника исполнения картины интересна, необычна и привлекает внимание. Художник работает с контрастами освещения и колорита. Так, на одном полотне встречаются нежный дневной свет, который пробивается через отверстие в усыпальнице, и мрачный красноватый свет подземелья.
Что касается сюжета картины, то однозначного толкования нет. Есть мнение, что ближе всего композиция полотна соответствует тексту из Евангелия от Матфея. В соответствии с этим каноном, когда наступил вечер, к Пилату пришел Иосиф — богатый человек из Аримафеи, ранее также учившийся у Иисуса. Иосиф попросил у Пилата тело Иисуса, и прокуратор выполнил его просьбу.
По этой версии, фигура, которая стоит у входа в гробницу — Иосиф, а над гробом склонились две Марии. Но есть и другие толкования. В частности, можно вспомнить о том, что в 1949 году представленная картина, передаваемая в Областной краеведческий музей, носила иное название — «Раскаяние Иуды». В соответствии с этим названием фигура у входа в гробницу является Иудой. В пользу такой трактовки говорит тот факт, что художник нередко осмыслял евангельские сюжеты не канонически, за что подвергался церковной цензуре.
А если внимательно приглядеться к мужской фигуре, стоящей на пересечении двух потоков света, можно заметить, насколько она похожа на закутанного в плащ Иуду, которого можно видеть в работе Ге «Совесть (Иуда)» из собрания Третьяковской галереи. Если придерживаться этой трактовки, Иуда предстает фигурой на грани раскаяния, осмысления своего предательства — в тот момент, после которого созрело решение о самоубийстве.
Техника исполнения картины интересна, необычна и привлекает внимание. Художник работает с контрастами освещения и колорита. Так, на одном полотне встречаются нежный дневной свет, который пробивается через отверстие в усыпальнице, и мрачный красноватый свет подземелья.
Эффект усиливается благодаря тому, что разные части картины художник писал в разной манере: в левой части можно наблюдать ровные, гладкие мазки, присущие раннему Ге, тогда как правая часть картины выполнена нервными и экспрессивными движениями кисти.
Что касается сюжета картины, то однозначного толкования нет. Есть мнение, что ближе всего композиция полотна соответствует тексту из Евангелия от Матфея. В соответствии с этим каноном, когда наступил вечер, к Пилату пришел Иосиф — богатый человек из Аримафеи, ранее также учившийся у Иисуса. Иосиф попросил у Пилата тело Иисуса, и прокуратор выполнил его просьбу.
Иосиф взял тело, бережно обернул его плащаницею и отнес в гроб, который ранее сам высек в скале. Он положил останки и вышел из гробницы, привалив большой камень к выходу. Попрощаться с Иисусом пришла Мария Магдалина и еще одна женщина по имени Мария.
По этой версии, фигура, которая стоит у входа в гробницу — Иосиф, а над гробом склонились две Марии. Но есть и другие толкования. В частности, можно вспомнить о том, что в 1949 году представленная картина, передаваемая в Областной краеведческий музей, носила иное название — «Раскаяние Иуды». В соответствии с этим названием фигура у входа в гробницу является Иудой. В пользу такой трактовки говорит тот факт, что художник нередко осмыслял евангельские сюжеты не канонически, за что подвергался церковной цензуре.
А если внимательно приглядеться к мужской фигуре, стоящей на пересечении двух потоков света, можно заметить, насколько она похожа на закутанного в плащ Иуду, которого можно видеть в работе Ге «Совесть (Иуда)» из собрания Третьяковской галереи. Если придерживаться этой трактовки, Иуда предстает фигурой на грани раскаяния, осмысления своего предательства — в тот момент, после которого созрело решение о самоубийстве.