Как и многие другие предметы квартиры, гравированный триптих «Ныряльщицы» великого японского художника XVIII века Китагавы Утамаро был не только украшением, но и объектом размышлений Эйзенштейна.
Как говорил французский писатель Эдмон де Гонкур, среди триптихов Утамаро «самый изысканный, самый редкий — это тот, что изображает „ныряльщиц“, искательниц аваби — съедобных раковин (подобие устриц)». Сергей Эйзенштейн подробно проанализировал композицию «Ныряльщиц» в своей теоретической работе «Чёт-Нечет». Режиссер писал, что триптих «производит необыкновенное гармоническое впечатление». Эйзенштейн понимал, что графическое мастерство художника глубоко связано с его мировосприятием, воспитанным дальневосточной философией.
В Японии, вслед за Китаем, считают, что мировая гармония основана на единстве противоположностей, которые по-китайски называются Инь и Ян (это тьма и свет, мягкое и твердое, женское и мужское, четное и нечетное). В анализе Эйзенштейн показал, что триптих Утамаро — необычайно сложное «сплетение двух миров — четного и нечетного».
Как говорил французский писатель Эдмон де Гонкур, среди триптихов Утамаро «самый изысканный, самый редкий — это тот, что изображает „ныряльщиц“, искательниц аваби — съедобных раковин (подобие устриц)». Сергей Эйзенштейн подробно проанализировал композицию «Ныряльщиц» в своей теоретической работе «Чёт-Нечет». Режиссер писал, что триптих «производит необыкновенное гармоническое впечатление». Эйзенштейн понимал, что графическое мастерство художника глубоко связано с его мировосприятием, воспитанным дальневосточной философией.
В Японии, вслед за Китаем, считают, что мировая гармония основана на единстве противоположностей, которые по-китайски называются Инь и Ян (это тьма и свет, мягкое и твердое, женское и мужское, четное и нечетное). В анализе Эйзенштейн показал, что триптих Утамаро — необычайно сложное «сплетение двух миров — четного и нечетного».