Чада человеческие имеют экспансивную природу, бунтарскую. Мы не умеем признавать никаких границ, само мышление наше просто не может смириться с конечностью и ограниченностью нашего бытия. Человек, как будто, рожден для того, чтобы быть бессмертным, всесильным и беспредельным. Поэтому для него любое представление о пределе незамедлительно порождает потребность в его преодолении. Со временем это выродилось в отказ вообще от всяких границ и, одновременно, породило самые уродливые формы релятивизма, особенно ярко выраженные в тех сферах деятельности, которые сегодня принято называть «творческими»: мир стал глобализированным, а искусство перестало быть объективным, поставив во главу угла «беспредельную» личность.
Однако древние очень четко осознавали конечность своего мира. Даже для жителей огромной Римской империи он был ограничен ее же собственными границами, временем ее собственного существования: