Художественная группа «Наби», к которой принадлежал Морис Дени, провозглашала одним из своих постулатов отход от реалистического изображения действительности: чрезмерно реалистичными ее участникам казались даже картины импрессионистов. Сам Дени афористично высказался по этому поводу еще в юности. 

Участники группы «Наби» отвергали перспективу и светотень в пользу декоративности; элементы пейзажа у Дени чаще всего трактуются как своего рода узорчатые орнаментальные плоскости: в «Полифеме» так изображен песок, а в более ранней «Регате в Перро» — водная гладь. Использованный здесь орнамент напоминает декоративно-прикладное искусство модерна: члены группы «Наби» занимались также фресками и ремесленными заказами (коврами, вазами, посудой).

Согласно античному мифу, морская нимфа Галатея — единственная, кто смог растопить сердце циклопа Полифема, который исполнял для нее своеобразные серенады: 

Тема музыки — сквозная в творчестве Мориса Дени, причем артикулирована она как конкретно, в сюжетах его картин («Марта, играющая на фортепиано», «Крестный ход на праздник Тела и Крови Христовых») и прикладных работ (обложки нотных сборников Клода Дебюсси), так и опосредованно, в музыкальном ритме плавных линий рисунка. Реализм — это проза, утверждал Дени, а он стремится к музыке; неудивительно, что свои живописные произведения участники группы «Наби» в письмах друг к другу часто описывали с помощью музыкальных терминов.

Живопись Мориса Дени и группы «Наби» — яркий пример символизма в искусстве; реалистические сюжеты они либо вовсе игнорировали, либо, как в «Полифеме», делали частью фантастических, мифологических или библейских сцен. Символизм предполагал бегство от постылой, рутинной реальности (Поль Гоген, оказавший на участников группы «Наби» огромное влияние, в конечном счете убежал от нее на другой край света), и материал древнегреческих мифов здесь приходился весьма кстати: помимо сюжета о Галатее и Полифеме, Дени писал, например, античных муз, Вакха с Ариадной, а также создал грандиозный цикл о Психее по заказу коллекционера Ивана Морозова. С другой стороны, привязанность художника к морским пейзажам, вероятно, объясняется в том числе и его биографией: Дени родился в приморском городке Гранвиль в Нормандии. Море также фигурирует и на других его полотнах — «Регата в Перро» и «Встреча Марии с Елизаветой на голубом фоне».

Марта Мерье — жена и муза Мориса Дени; ее образ встречается в многочисленных его работах, причем вовсе не только в портретном жанре. Современники говорили о Дени, что он и святых норовит изобразить на велосипедах, намекая на соединение в его произведениях современности и старины. «Полифем» — характерный пример: в контекст мифологического сюжета здесь помещена типичная пляжная сценка — Марта с детьми (а, по всей видимости, это они; по крайней мере известно, что художнику очень часто позировали друзья и родственники) прогуливаются по морскому берегу. При всем символизме работ Дени, его творчество — еще и ценный источник сведений о досуге французского общества рубежа XIX–XX веков. Среди героев его картин мы встречаем не только гуляющих по пляжу, но и участников регаты («Регата в Перро») и игроков в бадминтон («Игра в бадминтон»).

Самый простой способ на время сбежать от реальности — и, соответственно, высоко ценимое символистами состояние — сон. Неудивительно, что на первом плане в «Полифеме» — спящая нимфа. Это к тому же придает типичную символистскую двусмысленность всей картине: видим ли мы, условно говоря, настоящих Полифема и Галатею, или они лишь привиделись нимфе во сне? Сам образ нимфы, вероятно, парафраз гогеновской «Ундины» — именно Гоген был крестным отцом движения «Наби»: под его руководством молодой художник Поль Серюзье в 1889 году написал на крышке деревянной коробки из-под сигар пейзаж под названием «Талисман», с которого участники группы «Наби» отсчитывали историю своей группы.

В «Полифеме» сплошь и рядом нарушается субординация: например, переднего и заднего планов (дальний план с грозовыми облаками выполнен в более яркой гамме, чем ближний), а также главных и второстепенных героев. Центральные персонажи — Полифем и Галатея — находятся в глубине картины; чтобы увидеть Галатею, и вовсе нужно как следует приглядеться. Внимание же к себе приковывает прежде всего группа, осуществляющая пляжный променад, а также лежащая на песке девушка в красном — именно благодаря яркому цветовому акценту. Морис Дени вообще часто обращался к ярким краскам, видимо, под влиянием Гогена, который однажды дал организатору группы «Наби», Полю Серюзье, очный урок.

В основе выразительности «Полифема» — умелая круговая композиция картины: взгляд зрителя цепляется за изображение детей, затем от фигуры Марты через ее жест переходит к лежащей девушке, а ее рука, в свою очередь, указывает на Полифема. Дальнейшее направление задает изображение свирели: мы понимаем, для кого циклоп играет свою «дикую мелодию». Далее Галатея, изгибы волн, которые вторят ее фигуре, и, наконец, круглящийся рисунок облаков, возвращающий нас к исходной точке.

Изображения Полифема, Галатеи и Акида — героев античного мифа о циклопе, влюбленном в нереиду, — встречаются еще на стенах домов в Помпеях и Геркулануме. Художники эпохи Возрождения также не остались равнодушны к этому сюжету: среди фресок виллы Фарнезина в Риме есть «Полифем» работы Себастьяно дель Пьомбо и по соседству — «Триумф Галатеи» Рафаэля. Итальянскую традицию изображения истории о Полифеме и Галатее продолжили Аннибале Карраччи (фрески палаццо Фарнезе в Риме) и Джованни Ланфранко («Галатея и Полифем»). Впоследствии миф был особенно популярен у французских художников: так, у Пуссена существует целых две картины на соответствующую тему — «Акид и Галатея» 1630 года и эрмитажный «Пейзаж с Полифемом» 1649-го. Другие французские мастера, обращавшиеся к истории Полифема и Галатеи, — Франсуа Перрье, Клод Лоррен, Жан Батист Ван Лоо, Жан Франсуа де Труа. Фотографии фресок виллы Фарнезина висели в столовой в доме символиста Гюстава Моро — сцену встречи Полифема с Галатеей он в конечном счете изобразил в двух версиях. Не упустил из виду историю циклопа и прекрасной нимфы и один из его учеников — Одилон Редон («Циклоп»).