Эта акварель принадлежала Юлии Эйзенштейн (урожденная Конецкая), матери Сергея Эйзенштейна, и висела в ее комнате на даче в Кратово. Исследователи пока не установили авторство картины, но предполагают, что написал ее профессиональный художник. Вероятное время создания — начало ХХ века.
Цветы — один из любимых декоративных мотивов Юлии Эйзенштейн. В экспозиционной зоне «Петроград» на столике для рукоделия выставлены венецианский подсвечник со стеклянным букетом, привезенный Юлией Эйзенштейн из путешествий, и вышитая ею холщовая скатерть с «веночками» по серому фону. В мемуарах Сергей Эйзенштейн, обыгрывая «голубой» и «розовый» периоды в живописи Пикассо, вспоминал обстановку спальни бабушки, Ираиды Конецкой, в ее доме на Староневском проспекте, и будуара маменьки в ее квартире на Таврической улице: «Спальня бабушки — я помню себя в ней совсем маленьким — была вся голубая. Голубой бархат на низких креслах и длинные голубые драпри. У бабушки голубой период? У маменьки розовый? Сейчас драпри и мебель из маменькиного будуара доживают свой век на даче. Веночков почти не видно. (…) Я очень хорошо помню, как среди обстановки этого бело-розового с веночками будуара я лихорадочно следил за биржевыми сводками, когда маменьке вздумалось небольшой суммой „свободных денег“ поиграть на бирже…».
У Сергея Эйзенштейна были очень непростые отношения с матерью, как вспоминал сам режиссер, он относился к ней с «опасливой сыновьей привязанностью». Они любили друг друга, Эйзенштейн тяжело переживал разрыв родителей в 1909 году. И хотя его близкие отношения с родительницей сохранялись в течение всей жизни, он часто с горечью сознавал, что мать по-настоящему не понимает его, хотя и тщеславится мировой известностью сына. Тем не менее, он все годы заботился о матери. Получив в 1935 году квартиру в доме по улице Потылиха, он добился того, чтобы Юлия Эйзенштейн получила его комнату в «коммуналке» на Чистых прудах, отдав свою ленинградскую квартиру Сергею Васильеву, одному из режиссеров «Чапаева».
Цветы — один из любимых декоративных мотивов Юлии Эйзенштейн. В экспозиционной зоне «Петроград» на столике для рукоделия выставлены венецианский подсвечник со стеклянным букетом, привезенный Юлией Эйзенштейн из путешествий, и вышитая ею холщовая скатерть с «веночками» по серому фону. В мемуарах Сергей Эйзенштейн, обыгрывая «голубой» и «розовый» периоды в живописи Пикассо, вспоминал обстановку спальни бабушки, Ираиды Конецкой, в ее доме на Староневском проспекте, и будуара маменьки в ее квартире на Таврической улице: «Спальня бабушки — я помню себя в ней совсем маленьким — была вся голубая. Голубой бархат на низких креслах и длинные голубые драпри. У бабушки голубой период? У маменьки розовый? Сейчас драпри и мебель из маменькиного будуара доживают свой век на даче. Веночков почти не видно. (…) Я очень хорошо помню, как среди обстановки этого бело-розового с веночками будуара я лихорадочно следил за биржевыми сводками, когда маменьке вздумалось небольшой суммой „свободных денег“ поиграть на бирже…».
У Сергея Эйзенштейна были очень непростые отношения с матерью, как вспоминал сам режиссер, он относился к ней с «опасливой сыновьей привязанностью». Они любили друг друга, Эйзенштейн тяжело переживал разрыв родителей в 1909 году. И хотя его близкие отношения с родительницей сохранялись в течение всей жизни, он часто с горечью сознавал, что мать по-настоящему не понимает его, хотя и тщеславится мировой известностью сына. Тем не менее, он все годы заботился о матери. Получив в 1935 году квартиру в доме по улице Потылиха, он добился того, чтобы Юлия Эйзенштейн получила его комнату в «коммуналке» на Чистых прудах, отдав свою ленинградскую квартиру Сергею Васильеву, одному из режиссеров «Чапаева».