Он был, конечно, человеком очень необычным, по-своему замкнутым. Но мне кажется, что замкнутость происходило от того, что он был очень эмоционально восприимчив, отчего, кстати, он мог делать так хорошо сказки. Он видел, воспринимал жизнь вокруг себя немножко не так, как мы, гораздо сильнее. При такой острой впечатлительности воспринимать какой-то очень широкий круг явлений просто невозможно. Приведу пример очень типичный. Мы идём с Юрием Алексеевичем на даче к берегу озера, где стоит его лодка для рыбной ловли. Это какие-то 500 метров дачной улицы. Он хочет показать мне свою лодку, новую лодку. Ну пустяковая прогулка. А для него это целое событие, для него это поход. Во-первых он одевается соответствующим образом, хотя это совсем не нужно, — рыбацкая шляпа, сапоги. Жаркий день, тихо хорошо, но он воспринимает все вот так, это путешествие, сопряженное с опасностью, с какими-то встречами, неожиданностями. В общем, он это ждёт, а я просто иду вокруг дачи и больше ничего не вижу. Естественно, такое восприятие жизни переходила в его работы. Поэтому-то он и делал так легко сказки.