Надежда фон Мекк, урожденная Фроловская, была известной московской меценаткой и вдовой железнодорожного магната Карла фон Мекка. После смерти мужа она жила уединенно, и главным ее утешением и наслаждением была музыка. Одно время в ее домашнем оркестре играл юный Клод Дебюсси, ставший потом выдающимся композитором.
Во времена, когда фон Мекк увлеклась музыкой Петра Чайковского, к ней на службу попал скрипач Иосиф Котек, друг композитора. Однажды он рассказал ей о постоянных финансовых трудностях Чайковского, и фон Мекк решила ему помочь, но сделать это деликатно — заказала ему переложение нескольких произведений для скрипки и фортепиано.
Между Надеждой фон Мекк и Петром Чайковским завязалась деловая переписка, которая быстро стала дружеской. Спустя некоторое время она предложила музыканту финансовую помощь в виде ежемесячных субсидий. Вскоре благодаря ее помощи Чайковский смог оставить работу в консерватории и все свое время посвятить творчеству.
Интересен тот факт, что Петр Ильич и Надежда Филаретовна никогда лично так и не встретились — все их общение происходило исключительно в письмах. Чайковский не раз гостил в имениях фон Мекк — и в России, и за границей — но всегда в отсутствие хозяйки. В течение 13 лет они обменивались мнениями по самым разным вопросам. Эти письма стали богатым источником информации о жизни и творчестве Чайковского — он много писал ей о своем творческом процессе, взглядах на жизнь, предпочтениях в музыке и литературе.
Переписка прервалась по инициативе фон Мекк. Однажды Чайковский получил от нее письмо, в котором она сообщала, что разорилась, помогать ему больше не может и переписку прекращает. Композитор оскорбился тем, что она связала их дружбу исключительно с материальной стороной. Он предлагал ей продолжить общение, но письмо, скорее всего, до фон Мекк не дошло. Она не хотела быть для композитора обузой — той, кому он пишет лишь из чувства долга. Вероятно, на ее решение повлияла и тяжелая болезнь — у нее парализовало правую часть тела, и писать сама она уже не могла.
Чайковский всегда очень тепло относился к фон Мекк. Долгие годы она оказывала ему не только материальную, но и моральную поддержку. Он называл ее своим «лучшим другом» и именно с этими словами посвятил ей Симфонию № 4.
Во времена, когда фон Мекк увлеклась музыкой Петра Чайковского, к ней на службу попал скрипач Иосиф Котек, друг композитора. Однажды он рассказал ей о постоянных финансовых трудностях Чайковского, и фон Мекк решила ему помочь, но сделать это деликатно — заказала ему переложение нескольких произведений для скрипки и фортепиано.
Между Надеждой фон Мекк и Петром Чайковским завязалась деловая переписка, которая быстро стала дружеской. Спустя некоторое время она предложила музыканту финансовую помощь в виде ежемесячных субсидий. Вскоре благодаря ее помощи Чайковский смог оставить работу в консерватории и все свое время посвятить творчеству.
Интересен тот факт, что Петр Ильич и Надежда Филаретовна никогда лично так и не встретились — все их общение происходило исключительно в письмах. Чайковский не раз гостил в имениях фон Мекк — и в России, и за границей — но всегда в отсутствие хозяйки. В течение 13 лет они обменивались мнениями по самым разным вопросам. Эти письма стали богатым источником информации о жизни и творчестве Чайковского — он много писал ей о своем творческом процессе, взглядах на жизнь, предпочтениях в музыке и литературе.
Переписка прервалась по инициативе фон Мекк. Однажды Чайковский получил от нее письмо, в котором она сообщала, что разорилась, помогать ему больше не может и переписку прекращает. Композитор оскорбился тем, что она связала их дружбу исключительно с материальной стороной. Он предлагал ей продолжить общение, но письмо, скорее всего, до фон Мекк не дошло. Она не хотела быть для композитора обузой — той, кому он пишет лишь из чувства долга. Вероятно, на ее решение повлияла и тяжелая болезнь — у нее парализовало правую часть тела, и писать сама она уже не могла.
Чайковский всегда очень тепло относился к фон Мекк. Долгие годы она оказывала ему не только материальную, но и моральную поддержку. Он называл ее своим «лучшим другом» и именно с этими словами посвятил ей Симфонию № 4.