После разорения Казанского храма села Константиново икона оказалась в семье односельчан Сергея Есенина и была приобретена музеем в 1982 году.
Как мы читаем в «Православной энциклопедии», «Богоматерь с младенцем Иисусом на руках представлена на иконе в полный рост. Ее фигуру окружает благодатное сияние. Этот образ восходит к книге Откровения Иоанна Богослова: „И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд… И родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным; и восхищено было дитя ее к Богу и престолу Его“».
Прототип иконы возник в Германии в XV веке и получил распространение в западном искусстве. В XVII веке из Польши через Украину, Белоруссию и Литву подобные изображения попали в Россию.
В книге «Антропологическая поэтика С.А. Есенина» фольклорист Елена Самоделова пишет: «Современный филолог О.Е. Воронова отмечает: „Подлинным духовным открытием Есенина стал поэтический образ младенца Христа… Детская чистота и незащищенность всегда воспринимались русской литературной традицией как проявление идеальных начал человеческой природы. Младенец Христос — Божественное дитя — являл собой как бы предельное, удвоенное выражение этой идеи, многократно освященное в архетипических сюжетах Богородичных икон, особо почитаемых народом. В 1914 году в ‚маленькой поэме‘ ‚Ус‘ впервые у Есенина возникает сложное соположение двух персонажей — земного человека и Богочеловека, одновременно сосуществующих в двух жизненных возрастах — детском и взрослом“».
Образ Богородицы также часто встречается в произведениях Сергея Есенина. Например, в стихотворении «Не ветры осыпают пущи…»:
Я вижу — в просиничном плате,
На легкокрылых облаках,
Идет возлюбленная мати
С пречистым сыном на руках.
Она несет для мира снова
Распять воскресшего Христа:
«Ходи, мой сын, живи без крова,
Зорюй и полднюй у куста».
И в каждом страннике убогом
Я вызнавать пойду с тоской,
Не помазуемый ли Богом
Стучит берестяной клюкой.
И может быть, пройду я мимо
И не замечу в тайный час,
Что в елях — крылья херувима,
А под пеньком — голодный Спас.
Как мы читаем в «Православной энциклопедии», «Богоматерь с младенцем Иисусом на руках представлена на иконе в полный рост. Ее фигуру окружает благодатное сияние. Этот образ восходит к книге Откровения Иоанна Богослова: „И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд… И родила она младенца мужеского пола, которому надлежит пасти все народы жезлом железным; и восхищено было дитя ее к Богу и престолу Его“».
Прототип иконы возник в Германии в XV веке и получил распространение в западном искусстве. В XVII веке из Польши через Украину, Белоруссию и Литву подобные изображения попали в Россию.
В книге «Антропологическая поэтика С.А. Есенина» фольклорист Елена Самоделова пишет: «Современный филолог О.Е. Воронова отмечает: „Подлинным духовным открытием Есенина стал поэтический образ младенца Христа… Детская чистота и незащищенность всегда воспринимались русской литературной традицией как проявление идеальных начал человеческой природы. Младенец Христос — Божественное дитя — являл собой как бы предельное, удвоенное выражение этой идеи, многократно освященное в архетипических сюжетах Богородичных икон, особо почитаемых народом. В 1914 году в ‚маленькой поэме‘ ‚Ус‘ впервые у Есенина возникает сложное соположение двух персонажей — земного человека и Богочеловека, одновременно сосуществующих в двух жизненных возрастах — детском и взрослом“».
Образ Богородицы также часто встречается в произведениях Сергея Есенина. Например, в стихотворении «Не ветры осыпают пущи…»:
Я вижу — в просиничном плате,
На легкокрылых облаках,
Идет возлюбленная мати
С пречистым сыном на руках.
Она несет для мира снова
Распять воскресшего Христа:
«Ходи, мой сын, живи без крова,
Зорюй и полднюй у куста».
И в каждом страннике убогом
Я вызнавать пойду с тоской,
Не помазуемый ли Богом
Стучит берестяной клюкой.
И может быть, пройду я мимо
И не замечу в тайный час,
Что в елях — крылья херувима,
А под пеньком — голодный Спас.
