До изобретения песка и рафинада в кубиках во всем мире сахар продавали большими сахарными головами. Они бывали от одного фунта до пуда весом, а для колки такой головы использовали щипцы и специальные гильотины. В доме, где вырос академик Иван Петрович Павлов, сахарная гильотина стояла в буфете, пользоваться ею мог только отец Пётр. Детям было не по силам расколоть сахарную голову на куски, зато им разрешалось подобрать сахарные крошки из деревянного ящика, в котором была закреплена гильотинка.

Поэт и сатирик Сергей Горный был на 30 лет моложе Ивана Павлова, однако его воспоминания очень похожи на описание быта в доме Павловых:

Гильотинка для колки сахара была устроена по принципу ножниц. Два лезвия были закреплены на деревянном основании с бортиками — невысокими планками, которые не позволяли обломкам сахара упасть на пол. Один нож с зубцами, длиной 22 см, был неподвижен, а другой, вдвое длиннее и с деревянной ручкой, был укреплен под наклоном и мог двигаться. Его лезвие остро затачивали с обеих сторон. Именно верхний нож, опускаясь вниз, откалывал кусочки сахара.

Сахар в XIX веке в России был дорогим продуктом, поэтому чайная церемония предполагала скромное его употребление. Чай пили «вприкуску», «вдогонку», «внакладку», «вприглядку» и «вприлизку» с сахаром. Петербургский писатель и издатель рассказов Антона Чехова Николай Лейкин писал о своих детских годах:

Такой вопрос на исповеди мог задать своим детям и отец Пётр Павлов.