Хранящаяся в собрании Всероссийского музея А.С. Пушкина гравюра Егора Скотникова «Внутренность калмыцкой юрты», созданная по рисунку академика исторической живописи Емельяна Корнеева, — ценный этнографический материал, собранный в ходе трехлетней секретной экспедиции по Российской империи. Возглавил экспедицию генерал Спренгтпортен.
В рапорте Александру I, посланном с острова Корфу, Спренгпортен писал:Альбом «Народы России». Том 2. Калмыцкая юрта
B 1802 году я получил лестное поручение объездить часть России и ее южные границы от Кяхты до Корфу в сопровождении нескольких офицеров и одного рисовальщика для сбора живописных объектов. Первый год я использовал для прохождения маршрута до Оренбурга, затем по Иртышу в Сибири и по китайской границе от Бухтармы до Кяхты. Второй год (т.е. 1803) мне пришлось следовать по линии Кавказа, а в третьем году (1804) отправиться из Крыма через Константинополь в Корфу.
Экспедиция должна была «объехать с целью военно-стратегического осмотра Азиатскую и Европейскую Россию».
С калмыками Пушкин непосредственно общался, был гостем калмыцкой семьи в степной кибитке, отведывал национальное кушанье. Вот как описывает поэт свое посещение калмыцкой семьи по пути на Кавказ в 1829 году:
«Как тебя зовут?»
— «***»
— «Сколько тебе лет?»
— «Десять и восемь»
— «Что
ты шьешь?»
— «Портка»
— «Кому?»
— «Себя»
— Она подала мне свою трубку и стала завтракать.
В котле варился чай с бараньим жиром и солью. Она предложила мне
свой ковшик. Я не хотел отказаться и хлебнул, стараясь
не перевести духа… Я попросил чем-нибудь это заесть. Мне дали кусочек
сушеной кобылятины; я был и тому рад. Калмыцкое кокетство
испугало меня; я поскорее выбрался из кибитки и поехал
от степной Цирцеи.
Согласно первоначальному варианту записи поданный кусок сушеной кобылятины поэт с большим удовольствием проглотил. «После сего подвига я думал, что имею право на некоторое вознаграждение. Но моя гордая красавица ударила меня по голове мусикийским орудием, подобным нашей балалайке. Вот к ней послание, которое, вероятно, никогда до нее не дойдет…» Далее Пушкин предполагал привести свое стихотворение «Калмычке», написанное позднее в дороге, но в окончательный текст «Путешествия в Арзрум», откуда взяты вышеприведенные отрывки, так и не включил.