В коллекции Краеведческого музея города Железнодорожного хранится непременный атрибут женского туалета конца XIX века — ридикюль.
Ридикюль — это маленькая женская сумочка на тонком ремешке или цепочке. Название «ретикюль» она получила от латинского слова reticulum — «сеточка», из-за того, что вначале их делали плетеными или сетчатыми. Позднее они стали насмешливо называться «ридикюлями», что пошло от французского слова reticule — «смешной».
К началу XIX века женский костюм сильно изменился. На смену пышным платьям с карманами в моду вошли узкие приталенные силуэты, в которых не нашлось места карманам, и ридикюль стал необходимым аксессуаром: в нее дама могла положить все, что захочется. Открывается ридикюль при помощи круглой металлической накладки с зеленой вставкой, напоминающей природный камень, а закрывается при помощи металлической застежки (у ювелиров она получила название «фермуар»).
На сумочке из коллекции музея — крупная застежка, украшенная вставкой малахитового цвета, которая представляет собой самостоятельное украшение. Такой необычный элемент мог бы стать, например, брошью или верхушкой перстня. С внутренней стороны застежки есть специальные отверстия для крепления основания сумки. Это было надежно и прагматично, так как матерчатая основа могла порваться или истрепаться и на металлический фермуар можно было прикрепить новую. Ручка сумки, сплетенная из ниток, образует толстый шнурок, у основания украшенный изящными кисточками. Атласная розовая подкладка прекрасно сочетается с черным: эти два цвета усиливают друг друга и вместе создают удивительное эмоциональное сочетание.
Как распространенный и модный предмет женского туалета дамский ридикюль нашел свое отражение и в художественной литературе. Марья Дмитриевна, крестная Наташи Ростовой (ее прототипом стала известная и всеми уважаемая эксцентричная московская барыня), естественно, не могла обойтись без такого модного аксессуара, о чем упоминает в своем романе Лев Толстой: «Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно-сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру».
