В заключительном разделе экспозиции «Отечества достойный сын» представлен письменный стол, который служил Николаю Гавриловичу Чернышевскому в Астрахани и Саратове — в последние годы жизни писателя.
Как и петербургский двухтумбовый стол, он обладает классическими пропорциями, но меньше его по размеру. Стол фанерован ореховым шпоном, имеет три ящика в подстолье и выдвижные ящики за дверцами в тумбах. Подстолье декорировано ореховыми филенками на ящиках и профилированной раскладкой, отделяющей его от тумб. Углы подстолья и тумб скруглены, крышка стола — с овальным в разрезе карнизом.
После скоропостижной кончины Николая Гавриловича в 1889 году его супруга Ольга Сократовна записала дату смерти внутри ящика стола: «Стол покойного Николая Гавриловича Чернышевского от вдовы его Ольги Чернышевской. 17 окт. 1889 г.». Предмет мебели она подарила своему племяннику А. К. Буковскому. В 1936 году стол обнаружили в бухгалтерии совета профсоюзов в Энгельсе — благодаря сохранившейся в ящике памятной записи.
По воспоминаниям секретаря Чернышевского Константина Михайловича Федорова, в Саратове Николай Гаврилович вел такую же замкнутую жизнь, как и в Астрахани: «Человек кабинетного труда, не знавший отдыха, он жил только своими книгами, целыми днями и ночами просиживал над переводом многотомной „Всеобщей истории“, материалами для биографии Добролюбова и другими работами».
Именно за этим столом Чернышевский начал свою последнюю в жизни статью — «Мысли о будущности Саратова», которую он собирался опубликовать в одной из саратовских газет. Николай Гаврилович верил в важность общественной миссии публициста — по его мнению, она состояла в том, чтобы утвердить в российском обществе передовую систему взглядов.
Первые строки этой статьи посвящены воспоминаниям о Волге, какой видел ее Николай Гаврилович в детские годы и годы преподавания в саратовской гимназии. Будущее родного города писатель связывал, прежде всего, с избавлением реки от обмеления — редкий номер газеты обходился без публикации на эту тему. Начало «Мыслей о будущности Саратова» обнаружил в архиве младший сын Чернышевского Михаил Николаевич.
Как и петербургский двухтумбовый стол, он обладает классическими пропорциями, но меньше его по размеру. Стол фанерован ореховым шпоном, имеет три ящика в подстолье и выдвижные ящики за дверцами в тумбах. Подстолье декорировано ореховыми филенками на ящиках и профилированной раскладкой, отделяющей его от тумб. Углы подстолья и тумб скруглены, крышка стола — с овальным в разрезе карнизом.
После скоропостижной кончины Николая Гавриловича в 1889 году его супруга Ольга Сократовна записала дату смерти внутри ящика стола: «Стол покойного Николая Гавриловича Чернышевского от вдовы его Ольги Чернышевской. 17 окт. 1889 г.». Предмет мебели она подарила своему племяннику А. К. Буковскому. В 1936 году стол обнаружили в бухгалтерии совета профсоюзов в Энгельсе — благодаря сохранившейся в ящике памятной записи.
По воспоминаниям секретаря Чернышевского Константина Михайловича Федорова, в Саратове Николай Гаврилович вел такую же замкнутую жизнь, как и в Астрахани: «Человек кабинетного труда, не знавший отдыха, он жил только своими книгами, целыми днями и ночами просиживал над переводом многотомной „Всеобщей истории“, материалами для биографии Добролюбова и другими работами».
Именно за этим столом Чернышевский начал свою последнюю в жизни статью — «Мысли о будущности Саратова», которую он собирался опубликовать в одной из саратовских газет. Николай Гаврилович верил в важность общественной миссии публициста — по его мнению, она состояла в том, чтобы утвердить в российском обществе передовую систему взглядов.
Первые строки этой статьи посвящены воспоминаниям о Волге, какой видел ее Николай Гаврилович в детские годы и годы преподавания в саратовской гимназии. Будущее родного города писатель связывал, прежде всего, с избавлением реки от обмеления — редкий номер газеты обходился без публикации на эту тему. Начало «Мыслей о будущности Саратова» обнаружил в архиве младший сын Чернышевского Михаил Николаевич.