Первоначальные научные планы Н. Г. Чернышевского были связаны с лингвистическими исследованиями. В университете под руководством филолога-слависта Измаила Срезневского Чернышевский работал над словарем к памятнику народной словесности — сохранилось предварительное название «Лингвистические заметки для работы о падежах по Ипатьевской летописи». В письме отцу от 25 мая 1853 года о результатах своего исследования Николай Гаврилович пишет: «Это будет самое скучное и неудобочитаемое, но вместе едва ли не самое труженическое изо всех ученых творений, какие появлялись на свет в России».
По мере вхождения в журналистику крепло намерение Чернышевского оставить языкознание. Возникла задумка написать статьи об эстетике, которые послужили бы материалом для новой диссертационной работы. Уже в августе 1853 года он сделал попытку договориться о ее защите с Александром Никитенко. «В пятницу отдал частным образом Никитенке свою будущую диссертацию (критика некоторых положений гегелевской эстетики)… если не придется слишком много переделывать для цензуры, то на этой неделе подаю просьбу о магистерском экзамене», — написал отцу Чернышевский.
Экзамены многократно переносились — Никитенко откладывал чтение материала, а потом и вовсе был «беспрестанно болен». Диссертацию Чернышевский напечатал только к 3 мая 1855 года, и 10 мая состоялась публичная защита. Многие современники восприняли ее как выдающееся общественное событие, которое опровергло идеалистические взгляды на литературу и искусство и определило главный предмет искусства — «Прекрасное есть жизнь».
Диспут проводился в малом актовом зале Петербургского университета. Официальными оппонентами выступили профессор Александр Никитенко и адъюнкт-профессор Михаил Сухомлинов. В письме к родителям от 23 мая 1855 года Александр Пыпин, говоря об ответах оппонентам, сообщал: «…Николя очень хорошо от них отделывался. Вообще, диспут был очень оживленный, что случается у нас редко».
Известно, что министр просвещения Авраам Норов своей властью задержал оформление документов. Диплом магистра русской словесности вручили Чернышевскому только в октябре 1858 года — после ухода Норова с поста.
Книга «Эстетические отношения искусства к действительности» имеет владельческий твердый переплет черного цвета. На форзаце — дарственная надпись автора черными чернилами: «Брату Александру Николаевичу Пыпину». Книгу в музей передал Михаил Чернышевский.
По мере вхождения в журналистику крепло намерение Чернышевского оставить языкознание. Возникла задумка написать статьи об эстетике, которые послужили бы материалом для новой диссертационной работы. Уже в августе 1853 года он сделал попытку договориться о ее защите с Александром Никитенко. «В пятницу отдал частным образом Никитенке свою будущую диссертацию (критика некоторых положений гегелевской эстетики)… если не придется слишком много переделывать для цензуры, то на этой неделе подаю просьбу о магистерском экзамене», — написал отцу Чернышевский.
Экзамены многократно переносились — Никитенко откладывал чтение материала, а потом и вовсе был «беспрестанно болен». Диссертацию Чернышевский напечатал только к 3 мая 1855 года, и 10 мая состоялась публичная защита. Многие современники восприняли ее как выдающееся общественное событие, которое опровергло идеалистические взгляды на литературу и искусство и определило главный предмет искусства — «Прекрасное есть жизнь».
Диспут проводился в малом актовом зале Петербургского университета. Официальными оппонентами выступили профессор Александр Никитенко и адъюнкт-профессор Михаил Сухомлинов. В письме к родителям от 23 мая 1855 года Александр Пыпин, говоря об ответах оппонентам, сообщал: «…Николя очень хорошо от них отделывался. Вообще, диспут был очень оживленный, что случается у нас редко».
Известно, что министр просвещения Авраам Норов своей властью задержал оформление документов. Диплом магистра русской словесности вручили Чернышевскому только в октябре 1858 года — после ухода Норова с поста.
Книга «Эстетические отношения искусства к действительности» имеет владельческий твердый переплет черного цвета. На форзаце — дарственная надпись автора черными чернилами: «Брату Александру Николаевичу Пыпину». Книгу в музей передал Михаил Чернышевский.