… Вот на фоне темно-оранжевой полосы заката появилась стройная фигура, сразу пленившая глаза мягкостью движений.
«Медленно день угасал…», — прозвучал нежный, искренний и как будто даже робкий голос. Зал встрепенулся, зашумел, точно тронутый порывом ветра, и замер. Вмиг исчезло мирное благодушие. Наступила жадная напряженность ожидания. А голос звучал… И было в нем что-то родное и близкое, подкупавшее и трогавшее душу. Была какая-то милая ласка, какое-то обаяние кристальной чистоты и благородства, шедшее прямо к сердцу, будившее самые лучшие, самые глубокие чувства. Были весенняя свежесть, весенний свет, весеннее странное смешение радости и грусти…
И когда длинной и удивительно замершей нотой певец закончил каватину, театр взволнованно и восторженно заревел, загрохотал, разразился целой бурей оглушительно выраженного восторга.
— Браво, Собинов! Браво!.. — неслось отовсюду…