Купеческая династия Сытовых была известна в Москве с середины XIX века. Ее представители владели фабрикой по производству парчи, а также занимались торговлей серебряными церковными товарами. Начиная с 1860-х годов Сытовы стали приобретать доходные дома на Мясницкой улице; один из их фирменных магазинов позже находился рядом с Красной площадью.
Семья Сытовых была связана узами родства с рыбинской купеческой династией Дурдиных. Иван Иванович Дурдин, владелец пивоваренного завода «Богемия», был женат на Анне Васильевне Сытовой. В общей сложности Сытовы три раза роднились с Дурдиными. В доме рыбинских купцов могли храниться изображения их московских родственников.
На представленном в Рыбинском музее портрете изображена молодая женщина, ее фигура повернута на три четверти влево. Черты лица миловидные, мелкие. На женщине светло-голубое платье, ее голова плотно покрыта небольшой розовой повязкой, украшенной бантом. На шею надето жемчужное ожерелье в несколько рядов, в ушах — серьги. На парадных портретах женщины старались предстать в своих лучших нарядах и украшениях. Разумеется, в повседневной жизни они так не одевались.
Главный аксессуар на портрете — это узорчатая шерстяная шаль, накинутая на плечи женщины. Шаль — статусная вещь, символ достатка. Шали носили все — и в крестьянской среде, и мещанки, и дворянство, и купечество. Купцы покупали своим женам шали на ярмарках. Это был дорогой и в то же время распространенный подарок. Шалей и платков у женщины могло быть много. Впервые знаменитые кашмирские шали попали в Европу из английских колоний. Вторая волна популярности шалей захлестнула Европу после похода Наполеона на Египет. С первой половины XIX века фабрики, выпускавшие тончайшие шали, стали появляться и в России.
Платок (или небольшая ширинка) был важным атрибутом праздничного костюма
русских женщин. Обычно его делали из легкой хлопчатобумажной ткани
и украшали тканым орнаментом, вышивкой или кистями. Изготовление ширинки
давало возможность женщине показать свои навыки в рукоделии. Поэтому
известный русский историк Иван Забелин называл ее «хвастовским предметом».