Портрет правнука поэта Евгения Боратынского написала в 1916 году казанская художница Надежда Сапожникова. Она была ученицей и музой известного художника Николая Фешина и во многом следовала за его стилем — в том числе и в этой работе.
Александр Боратынский (1899-1919) и сам был талантливым художником и музыкантом. Он учился живописи у Александра Фомина, друга Фешина, и входил в круг художников, собиравшихся в мастерской Надежды Сапожниковой. Современники вспоминают, что юноша был одаренным музыкантом — руководил хором, который пел в Крупенниковской домовой церкви.
Его личность производила неизгладимое впечатление на окружающих: «То самое, что составляло сущность Алека, — пишет о нем в романе „Канун Восьмого дня“ его сестра Ольга Ильина-Боратынская, — не могло быть вмещено в слова. Других людей можно было описать через их слова и их действия. Но только не Алека. То неопределенное, что чувствовалось в нем, может быть, можно было передать мелодией, каким-нибудь особенным стихотворным ритмом или символикой. Не словами».
Портрет Алека — одна из лучших работ Сапожниковой, где соединились школа рисунка Николая Фешина и индивидуальные черты ее художественного почерка, а также — трагическое предчувствие грядущего.
Об истории этого портрета также упоминает в своих мемуарах тетя Алека, Ксения Алексеева-Боратынская: «Сапожникова подарила нам прекрасный портрет его на красном фоне (он в серой блузе). Она написала его еще в 16-м году, когда все было спокойно. Тогда у Надежды Михайловны был кружок художников, который собирался раза два-три в неделю. Алек был членом этого кружка. Когда Надежда Михайловна показала этот портрет Саше (А.Н. Боратынский — отец Алека, — прим. ред.), его неприятно поразил красный фон. Он боялся всего красного после того, как Надя, его жена, умерла от скарлатины».
Алек погиб в 1919 году. В 1918 году он ушел с первого курса Казанского университета добровольцем в Белую армию, отступавшую на восток. Через год он запишет в своем дневнике: «Люди погибли здесь в Сибири, не видавши ничего, кроме холода и ран. Что же будет им, Господи, какая награда? Они прорвутся сквозь черный небосклон и уйдут туда, где они были детьми, а для нас будет вечная сибирская ночь с бесконечными белыми полями и с такой же бесконечной белой тоской».
Алек пропал без вести в боях под Уфой, но его портрет, переданный в музей в 1977 году, при реставрации открыл дату его гибели. На оборотной стороне холста под наслоениями времени обнаружилась надпись, сделанная рукой Надежды Сапожниковой: «31 мая 1919».
Александр Боратынский (1899-1919) и сам был талантливым художником и музыкантом. Он учился живописи у Александра Фомина, друга Фешина, и входил в круг художников, собиравшихся в мастерской Надежды Сапожниковой. Современники вспоминают, что юноша был одаренным музыкантом — руководил хором, который пел в Крупенниковской домовой церкви.
Его личность производила неизгладимое впечатление на окружающих: «То самое, что составляло сущность Алека, — пишет о нем в романе „Канун Восьмого дня“ его сестра Ольга Ильина-Боратынская, — не могло быть вмещено в слова. Других людей можно было описать через их слова и их действия. Но только не Алека. То неопределенное, что чувствовалось в нем, может быть, можно было передать мелодией, каким-нибудь особенным стихотворным ритмом или символикой. Не словами».
Портрет Алека — одна из лучших работ Сапожниковой, где соединились школа рисунка Николая Фешина и индивидуальные черты ее художественного почерка, а также — трагическое предчувствие грядущего.
Об истории этого портрета также упоминает в своих мемуарах тетя Алека, Ксения Алексеева-Боратынская: «Сапожникова подарила нам прекрасный портрет его на красном фоне (он в серой блузе). Она написала его еще в 16-м году, когда все было спокойно. Тогда у Надежды Михайловны был кружок художников, который собирался раза два-три в неделю. Алек был членом этого кружка. Когда Надежда Михайловна показала этот портрет Саше (А.Н. Боратынский — отец Алека, — прим. ред.), его неприятно поразил красный фон. Он боялся всего красного после того, как Надя, его жена, умерла от скарлатины».
Алек погиб в 1919 году. В 1918 году он ушел с первого курса Казанского университета добровольцем в Белую армию, отступавшую на восток. Через год он запишет в своем дневнике: «Люди погибли здесь в Сибири, не видавши ничего, кроме холода и ран. Что же будет им, Господи, какая награда? Они прорвутся сквозь черный небосклон и уйдут туда, где они были детьми, а для нас будет вечная сибирская ночь с бесконечными белыми полями и с такой же бесконечной белой тоской».
Алек пропал без вести в боях под Уфой, но его портрет, переданный в музей в 1977 году, при реставрации открыл дату его гибели. На оборотной стороне холста под наслоениями времени обнаружилась надпись, сделанная рукой Надежды Сапожниковой: «31 мая 1919».