Александр Васильевич Никитенко — выходец из крепостных крестьян графа Николая Петровича Шереметева — благодаря своему таланту и настойчивости вошел в мир большой литературы, был цензором и редактором, писал литературоведческие и литературно-критические статьи, заслужил должность профессора кафедры русской словесности и членство в Академии наук.
Долгое время он подвизался в учреждениях по надзору за печатными изданиями, составлял примечания к цензурному уставу, сам служил цензором. Человек независимый и вдумчивый, он достаточно либерально относился к некоторым «сомнительным» произведениям, из-за чего сам подвергался штрафам. Вращаясь в кругу литераторов, Никитенко был более или менее близко знаком с Александром Сергеевичем Пушкиным, Виссарионом Григорьевичем Белинским, Николаем Алексеевичем Некрасовым, Николаем Васильевичем Гоголем, Иваном Сергеевичем Тургеневым, Иваном Александровичем Гончаровым и другими.
Александр Васильевич оставил важный культурно-исторический «человеческий документ». На протяжении почти полувека он скрупулезно вел дневник. Из него и автобиографических «Записок» можно почерпнуть уникальные непредвзятые сведения о развитии общественной мысли, литературы, цензуры и журналистики. Записывать и анализировать значительные события и свои впечатления стало для Никитенко жизненной потребностью.
В 1851 году, продолжая вести «рабочий» дневник, Никитенко приступил к литературной обработке имеющихся материалов, озаглавив их «Моя повесть о самом себе и о том, „чему свидетель в жизни был“». Закончить этот труд ему не удалось. Перед смертью Александр Васильевич завещал дочерям распорядиться его рукописями.
В период с февраля 1889 по апрель 1892 года фрагменты «Дневника» и «Записок» издавал на страницах «Русской старины» Михаил Иванович Семевский.
Долгое время он подвизался в учреждениях по надзору за печатными изданиями, составлял примечания к цензурному уставу, сам служил цензором. Человек независимый и вдумчивый, он достаточно либерально относился к некоторым «сомнительным» произведениям, из-за чего сам подвергался штрафам. Вращаясь в кругу литераторов, Никитенко был более или менее близко знаком с Александром Сергеевичем Пушкиным, Виссарионом Григорьевичем Белинским, Николаем Алексеевичем Некрасовым, Николаем Васильевичем Гоголем, Иваном Сергеевичем Тургеневым, Иваном Александровичем Гончаровым и другими.
Александр Васильевич оставил важный культурно-исторический «человеческий документ». На протяжении почти полувека он скрупулезно вел дневник. Из него и автобиографических «Записок» можно почерпнуть уникальные непредвзятые сведения о развитии общественной мысли, литературы, цензуры и журналистики. Записывать и анализировать значительные события и свои впечатления стало для Никитенко жизненной потребностью.
В 1851 году, продолжая вести «рабочий» дневник, Никитенко приступил к литературной обработке имеющихся материалов, озаглавив их «Моя повесть о самом себе и о том, „чему свидетель в жизни был“». Закончить этот труд ему не удалось. Перед смертью Александр Васильевич завещал дочерям распорядиться его рукописями.
В период с февраля 1889 по апрель 1892 года фрагменты «Дневника» и «Записок» издавал на страницах «Русской старины» Михаил Иванович Семевский.
В 1904–1905 годах впервые было опубликовано дополненное издание мемуаров под редакцией историка Михаила Константиновича Лемке; через полвека свет увидел трехтомник «Дневника» под редакцией критика и литературоведа Иеремии Яковлевича Айзенштока. В новое трехтомное издание 2005 года вошли и «Записки», и «Дневник».