Мария Сергеевна Куксина (в девичестве Попова, по второму браку Куксина) родилась в 1909 году. Она умерла в 1979 году, пережив своего сына на четыре года и три месяца. Это время было наполнено страданиями и болью. После смерти сына Куксина посвятила себя сохранению памяти о нем. Она перечитывала его произведения, пересматривала снятые фильмы, вела большую переписку с коллегами и друзьями Шукшина, в том числе и из-за рубежа. На могиле сына в Москве она была всего дважды — в 1975 и 1976 годах.
Слабое здоровье и возраст не позволяли ей приезжать на Новодевичье кладбище чаще. Она переживала о том, что ее сын остался в столице совсем один. За могилой ухаживала Елена Лимарь, кандидат филологических наук, доцент Московского института иностранных языков. Она писала матери Шукшина: «Здравствуйте, дорогая Мария Сергеевна! Приехала с кладбища и так захотелось поговорить с Вами. Бросила все дела и села писать письмо. Господи Боже мой! Как же плохо, как пусто без него на земле! … Мария Сергеевна, голубушка Вы моя, как я Вас жалею, как часто я о Вас думаю и как мне хочется хоть чем-нибудь облегчить Ваши невыносимые страдания. Держитесь, родная, держитесь, как можете, ради его светлой памяти, ведь он всегда держался, всегда старался бодриться и ободрять других в тяжелейшую минуту. Многие люди говорят и просят передать Вам, что они чувствуют, как будто потеряли своего близкого человека, вот так он был нам дорог и любезен».
В ответ мать писала письма и просила Лимарь отнести их на могилу. В них она высказывала сердечную боль и просила о том, чтобы сын ей приснился.
На могиле Шукшина был установлен фотопортрет работы Анатолия Ковтуна, который он снял весной 1974 года для фотоочерка по заданию ТАСС. Автор вспоминал, что портрет Шукшину очень нравился. Ковтун писал: «Я отщелкал более двадцати кадров, но чувствовал — портрета нет. Камера ловила и фиксировала лицо в разных ракурсах. Пленка предательски заканчивалась, а ничего не получалось. Я нервничал, но не прерывал съемку, продолжал переводить затвор. В конце концов Василий Макарович, видимо устав от моих безуспешных попыток закончить съемку, ушел в себя, о чем-то задумался… Я быстро вскинул камеру и нажал на спуск. Попробовал сделать дубль, но затвор стоял на месте. Это был последний кадр — лучший из всех».
Слабое здоровье и возраст не позволяли ей приезжать на Новодевичье кладбище чаще. Она переживала о том, что ее сын остался в столице совсем один. За могилой ухаживала Елена Лимарь, кандидат филологических наук, доцент Московского института иностранных языков. Она писала матери Шукшина: «Здравствуйте, дорогая Мария Сергеевна! Приехала с кладбища и так захотелось поговорить с Вами. Бросила все дела и села писать письмо. Господи Боже мой! Как же плохо, как пусто без него на земле! … Мария Сергеевна, голубушка Вы моя, как я Вас жалею, как часто я о Вас думаю и как мне хочется хоть чем-нибудь облегчить Ваши невыносимые страдания. Держитесь, родная, держитесь, как можете, ради его светлой памяти, ведь он всегда держался, всегда старался бодриться и ободрять других в тяжелейшую минуту. Многие люди говорят и просят передать Вам, что они чувствуют, как будто потеряли своего близкого человека, вот так он был нам дорог и любезен».
В ответ мать писала письма и просила Лимарь отнести их на могилу. В них она высказывала сердечную боль и просила о том, чтобы сын ей приснился.
На могиле Шукшина был установлен фотопортрет работы Анатолия Ковтуна, который он снял весной 1974 года для фотоочерка по заданию ТАСС. Автор вспоминал, что портрет Шукшину очень нравился. Ковтун писал: «Я отщелкал более двадцати кадров, но чувствовал — портрета нет. Камера ловила и фиксировала лицо в разных ракурсах. Пленка предательски заканчивалась, а ничего не получалось. Я нервничал, но не прерывал съемку, продолжал переводить затвор. В конце концов Василий Макарович, видимо устав от моих безуспешных попыток закончить съемку, ушел в себя, о чем-то задумался… Я быстро вскинул камеру и нажал на спуск. Попробовал сделать дубль, но затвор стоял на месте. Это был последний кадр — лучший из всех».
