Кожаная куртка 1920-х годов относится к вещественным памятникам эпохи, представленным в одном из залов историко-литературной экспозиции «М.А. Шолохов. Время и судьба». Этот экземпляр был передан в дар в музей-заповедник краеведом станицы Вёшенской Грибановым Алексеем Петровичем из коллекции личных вещей.
Кожаные куртки (или «кожанки») — форменная одежда летчиков и шоферов времен Первой мировой войны — превратились в символ революционной моды, лишенной традиционного распределения по гендеру: ярко выраженная унисексуальность характеризовала это облачение. Важную роль играл материал: непромокаемый, немнущийся, предохраняющий от ветра. Достать «кожанку», предмет вожделения многих, было нелегко. И в период Гражданской войны, и в начале НЭПа этот вид одежды считался ходовым товаром на толкучках.
В первую очередь к кожаным курткам тянулись начинающие партийные работники и комсомольские активисты. Тяготели к внешней революционной атрибутике и представители средних городских слоев, желавшие приобщиться к «пролетарской культуре». И, естественно, молодежь. Надеть «кожанку» для многих означало зафиксировать факт изменения своей социальной ориентации.
Во второй половине 1920-х годов ситуация поменялась. «Кожанка» перестала считаться модной и престижной. Она превратилась в символ неустроенности быта и вынужденного аскетизма, уместных лишь в условиях военного времени. Это было явным признаком демилитаризации жизни и повышения ее качества.
В 30–40-х кожаная одежда вновь появилась на улицах советских городов, но носили ее исключительно военные. Своеобразным социальным маркером была она и в конце войны. Работников народных комиссариатов стали узнавать на улицах по светло-коричневым кожаным пальто. Они в качестве шоферской спецодежды прилагались к автомашинам, присылаемым по ленд-лизу американцами. Машины отправляли на фронт, а кожаные пальто оседали в Москве, но универсального характера они не обрели, оставаясь принадлежностью мужского гардероба.
Кожаная одежда в СССР вновь стала внегендерной лишь в 1970-е годы. В 80-е и 90-е она снова обретает символическое значение бунта, свободы и революции, но уже в культурном контексте.
Кожаные куртки (или «кожанки») — форменная одежда летчиков и шоферов времен Первой мировой войны — превратились в символ революционной моды, лишенной традиционного распределения по гендеру: ярко выраженная унисексуальность характеризовала это облачение. Важную роль играл материал: непромокаемый, немнущийся, предохраняющий от ветра. Достать «кожанку», предмет вожделения многих, было нелегко. И в период Гражданской войны, и в начале НЭПа этот вид одежды считался ходовым товаром на толкучках.
В первую очередь к кожаным курткам тянулись начинающие партийные работники и комсомольские активисты. Тяготели к внешней революционной атрибутике и представители средних городских слоев, желавшие приобщиться к «пролетарской культуре». И, естественно, молодежь. Надеть «кожанку» для многих означало зафиксировать факт изменения своей социальной ориентации.
Во второй половине 1920-х годов ситуация поменялась. «Кожанка» перестала считаться модной и престижной. Она превратилась в символ неустроенности быта и вынужденного аскетизма, уместных лишь в условиях военного времени. Это было явным признаком демилитаризации жизни и повышения ее качества.
В 30–40-х кожаная одежда вновь появилась на улицах советских городов, но носили ее исключительно военные. Своеобразным социальным маркером была она и в конце войны. Работников народных комиссариатов стали узнавать на улицах по светло-коричневым кожаным пальто. Они в качестве шоферской спецодежды прилагались к автомашинам, присылаемым по ленд-лизу американцами. Машины отправляли на фронт, а кожаные пальто оседали в Москве, но универсального характера они не обрели, оставаясь принадлежностью мужского гардероба.
Кожаная одежда в СССР вновь стала внегендерной лишь в 1970-е годы. В 80-е и 90-е она снова обретает символическое значение бунта, свободы и революции, но уже в культурном контексте.
