Кольчатый панцирь — это предмет защитного вооружения с кольчатой системой бронирования, где кольца склёпывались на шип, а не на гвоздь, как у кольчуг.
Данный панцирь по крою представлен рубахой с короткими рукавами и нагрудным разрезным воротом с подполком. Вероятнее всего, он был создан русскими кузнецами в XVI–XVII вв. На этот вывод повлияла дискуссия, касающаяся культурной атрибуции кольчуг, обнаруженных на территории Горного Алтая. В развернувшейся дискуссии Л. А. Бобров и Ю. С. Худяков выделяют особенности оформления доспехов с кольчатой системой бронирования, характерные для русских мастеров. Этими особенностями являются застёгивание ворота справа налево, а также численное преобладание панцирного способа соединения колец (на шип) над креплением кольчужным (на гвоздь). Обе особенности прослеживаются на публикуемом доспехе. При этом восточно-европейское происхождение панциря не отменяет возможности его использования служилыми татарами или центрально-азиатскими воинами.
Данный панцирь интересен ещё и тем, что является единственным предметом защитного вооружения с кольчатой системой бронирования, найденным непосредственно на территории проживания кузнецких татар. Помимо него на этой же территории было найдено две пластины от куяков: первая пластина — из поселения Бедаревское-I, вторая пластина была обнаружена Ю. В. Шириным на памятнике Кузнецк в 2012 г. и на данный момент не опубликована. Примечательно, что некоторые предметы защитного вооружения из сопредельных Кузнецкой котловине территорий уже предполагались исследователями в качестве вещей «шорского производства». Л. А. Бобровым и Ю. С. Худяковым было высказано предположение, что «уже в первой трети XVII в. оружейники шорцев освоили производство передовых для региона кольчато-пластинчатых доспехов (названных русскими служилыми „бехтерцами“), а также кольчатых панцирей». При этом у нас нет оснований считать публикуемый панцирь делом рук кузнецких татар, т. к. мы не можем привлечь в качестве аналогии ни один предмет защитного вооружения, который можно было бы без сомнений считать сделанным именно кузнецкими татарами. Необходимые для подбора аналогий типологические особенности предметов защитного вооружения кузнецких татар не прослеживаются и по известным письменным источникам. Здесь важно обратить внимание на тот факт, что в отличие от железоплавильного производства кузнечное ремесло кузнецких татар практически не изучалось, о чём ещё в 70-х гг. XX в. говорил Я. И. Сунчугашев. С тех пор лишь Н. М. Зинякову удалось провести металлографическое исследование чёрно-металлической продукции Кузнецка и окрестных деревень, среди которой оказались абыл и озуп — шорские земледельческие орудия, а также крицы. Дальнейшее изучение железоплавильного производства и кузнечного ремесла населения юга Кузнецкой котловины XVII–XVIII вв. позволит внести ясность в вопрос об источниках поступления предметов вооружения в Саяно-Алтайский регион в отмеченный период.
Данный панцирь по крою представлен рубахой с короткими рукавами и нагрудным разрезным воротом с подполком. Вероятнее всего, он был создан русскими кузнецами в XVI–XVII вв. На этот вывод повлияла дискуссия, касающаяся культурной атрибуции кольчуг, обнаруженных на территории Горного Алтая. В развернувшейся дискуссии Л. А. Бобров и Ю. С. Худяков выделяют особенности оформления доспехов с кольчатой системой бронирования, характерные для русских мастеров. Этими особенностями являются застёгивание ворота справа налево, а также численное преобладание панцирного способа соединения колец (на шип) над креплением кольчужным (на гвоздь). Обе особенности прослеживаются на публикуемом доспехе. При этом восточно-европейское происхождение панциря не отменяет возможности его использования служилыми татарами или центрально-азиатскими воинами.
Данный панцирь интересен ещё и тем, что является единственным предметом защитного вооружения с кольчатой системой бронирования, найденным непосредственно на территории проживания кузнецких татар. Помимо него на этой же территории было найдено две пластины от куяков: первая пластина — из поселения Бедаревское-I, вторая пластина была обнаружена Ю. В. Шириным на памятнике Кузнецк в 2012 г. и на данный момент не опубликована. Примечательно, что некоторые предметы защитного вооружения из сопредельных Кузнецкой котловине территорий уже предполагались исследователями в качестве вещей «шорского производства». Л. А. Бобровым и Ю. С. Худяковым было высказано предположение, что «уже в первой трети XVII в. оружейники шорцев освоили производство передовых для региона кольчато-пластинчатых доспехов (названных русскими служилыми „бехтерцами“), а также кольчатых панцирей». При этом у нас нет оснований считать публикуемый панцирь делом рук кузнецких татар, т. к. мы не можем привлечь в качестве аналогии ни один предмет защитного вооружения, который можно было бы без сомнений считать сделанным именно кузнецкими татарами. Необходимые для подбора аналогий типологические особенности предметов защитного вооружения кузнецких татар не прослеживаются и по известным письменным источникам. Здесь важно обратить внимание на тот факт, что в отличие от железоплавильного производства кузнечное ремесло кузнецких татар практически не изучалось, о чём ещё в 70-х гг. XX в. говорил Я. И. Сунчугашев. С тех пор лишь Н. М. Зинякову удалось провести металлографическое исследование чёрно-металлической продукции Кузнецка и окрестных деревень, среди которой оказались абыл и озуп — шорские земледельческие орудия, а также крицы. Дальнейшее изучение железоплавильного производства и кузнечного ремесла населения юга Кузнецкой котловины XVII–XVIII вв. позволит внести ясность в вопрос об источниках поступления предметов вооружения в Саяно-Алтайский регион в отмеченный период.
