В русской культуре вплоть до XVII века практически не было светского изобразительного искусства, оно носило культовый характер и было представлено иконописью, фресками и иллюстрациями к рукописным церковным книгам.
На рубеже XVII–XVIII веков на смену иконописи приходит светская живопись, которая во многом еще не преодолела влияния парсуны (от латинского слова persona — личность, лицо) — возникшего в средние века жанра портрета, сходство изображений на котором с реальными людьми было условным. Художники придерживались церковных канонов и использовали плоскостное узорное письмо. Парсуны зачастую были больших размеров, писались по определенным композиционным схемам и изображали исключительно «великих мира сего». В них передавалось социальное положение человека, его важность и внушительность. Именно парсуна считается родоначальницей портрета.
С начала XVIII века светский портрет получает широкое распространение, художники того времени активно перенимали европейские традиции, овладевали художественными принципами, формировали свой почерк и свои взгляды на творчество. Одновременно со столичными мастерами в жанре портрета работали и провинциальные художники. В их творчестве достижения светской живописи удивительным образом уживались с традициями иконописи.
Портрет пензенского дворянина, капитана лейб-гвардии Измайловского полка Петра Ивановича Ниротморцева кисти вологодского дьякона, иконописца и живописца Ивана Васильева, почти современен работам Дмитрия Григорьевича Левицкого и Федора Степановича Рокотова. Однако, по стилистике и по характеру изобразительных приемов он напоминает «парсунные» портреты, в которых фигура человека увеличивалась в размерах, становясь более монументальной и, вместе с тем, более статичной.
«Выталкиваемая» на зрителя ровным, нейтральным фоном, она существовала не в пространстве, а в плоскости, и сама становилась более плоской, хотя голова и руки писались объемно. Следует отметить, что и детали костюма: кружево, шарф, офицерский знак и галуны — прописаны в данном случае необыкновенно тщательно.
На рубеже XVII–XVIII веков на смену иконописи приходит светская живопись, которая во многом еще не преодолела влияния парсуны (от латинского слова persona — личность, лицо) — возникшего в средние века жанра портрета, сходство изображений на котором с реальными людьми было условным. Художники придерживались церковных канонов и использовали плоскостное узорное письмо. Парсуны зачастую были больших размеров, писались по определенным композиционным схемам и изображали исключительно «великих мира сего». В них передавалось социальное положение человека, его важность и внушительность. Именно парсуна считается родоначальницей портрета.
С начала XVIII века светский портрет получает широкое распространение, художники того времени активно перенимали европейские традиции, овладевали художественными принципами, формировали свой почерк и свои взгляды на творчество. Одновременно со столичными мастерами в жанре портрета работали и провинциальные художники. В их творчестве достижения светской живописи удивительным образом уживались с традициями иконописи.
Портрет пензенского дворянина, капитана лейб-гвардии Измайловского полка Петра Ивановича Ниротморцева кисти вологодского дьякона, иконописца и живописца Ивана Васильева, почти современен работам Дмитрия Григорьевича Левицкого и Федора Степановича Рокотова. Однако, по стилистике и по характеру изобразительных приемов он напоминает «парсунные» портреты, в которых фигура человека увеличивалась в размерах, становясь более монументальной и, вместе с тем, более статичной.
«Выталкиваемая» на зрителя ровным, нейтральным фоном, она существовала не в пространстве, а в плоскости, и сама становилась более плоской, хотя голова и руки писались объемно. Следует отметить, что и детали костюма: кружево, шарф, офицерский знак и галуны — прописаны в данном случае необыкновенно тщательно.
