На снимке в первом ряду в центре за трехногим круглым столом, на котором три наполненных бокала и бутылка шампанского, сидит темноволосый усатый мужчина в темном костюме, белой рубашке и галстуке. Слева от него сидят три женщины, справа- две, на крайней белый капор. Во втором ряду стоят восемь мужчин, в центре — в костюме, остальные -в военной форме.

Осетинский театр долго примерялся и не смел приблизиться к уровню тех вопросов и размышлений о жизни, которые содержал чеховский текст.

Три сестры в этой постановке были вполне привычны, даже традиционны. Ольга (А. Цирихова) — благородна, Маша — (Т. Кантемирова) — красива и многозначительна, Ирина (Н. Рамонова, З. Галазова) — пленительно молода. Три женских лица, три женские индивидуальности, сближаясь, словно высвечивались друг через друга, предлагая задуматься о том, что Ольга, с ее традиционной учительской строгостью, степенностью не так давно могла бы быть такой же мечтательной и пылкой, как Ирина, а потом испытать такую же сердечную драму, как Маша.

Все остальные образы спектакля проявлялись именно в их соотнесенности с тремя женскими фигурами. Каждый из них нес в себе ответ их любви или неприятия. Люди, близкие по духу, понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. И, наоборот, не могут найти отклика в сестрах самые покаянные речи Андрея, предавшего самого себя… Они отгораживаются от него не только ширмами, как в сцене пожара. Их душевная деликатность, ранимость, мягкость ничего общего не имеют со всепрощенчеством.