Эти слова не из культового советского фильма «Место встречи изменить нельзя». Без этой цитаты из письма Пушкина жене Наталье Николаевне, написанного в апреле 1834 года, редко обходится любой разговор на тему «Поэт и царь».
Видел я трёх царей
Видел я трёх царей: первый велел снять с меня картуз и пожурил за меня мою няньку; второй меня не жаловал; третий, хоть и упёк меня под старость лет в камер-пажи, но променять его на четвёртого не желаю; от добра добра не ищут.
Встреча с Павлом Первым, произошедшая незадолго до гибели императора, проходит, конечно, по ведомству казусов, помнить её Пушкин, которому не было и двух лет, никак не мог и знал о ней лишь по семейным преданиям.
С Александром I, своим венценосным тёзкой, у Александра Сергеевича не сложилось, Пушкин так и не простил ему предательство лицейских идеалов.
«Властитель слабый и лукавый, плешивый щёголь, враг труда», — напишет он о царе в романе «Евгений Онегин». Но, в то же время, Пушкин отдает Александру должное: «Он взял Париж, он основал лицей».
Николай Первый стал личным цензором поэта и попечителем семьи после его гибели.
Его я просто полюбил:
Он бодро, честно правит нами;
Россию вдруг он оживил
Войной, надеждами, трудами.
О нет, хоть юность в нём кипит,
Но не жесток в нем дух державный:
Тому, кого карает явно,
Он втайне милости творит.
Видел я трёх царей
