Жили дружно. Отмечали большие календарные и семейные праздники. Тимофея Максимовича все любили, очень любили. Домашние звали его ласково Тима. С ним поговорить было одно удовольствие. Но он редко говорил, все в бегах по работе заводской или писательской был. Чуть что он сразу замолчит, уйдет, а ночью слышим: «Ты-ты-ты-ты… » — печатная машинка на кухне работает. Это ночью ему стихи в голову пришли, он сразу встает и сразу печатает. Мы, взрослые и дети, старались ему не докучать.

Сам он об этом времени рассказывал так: «Работал я как-то мастером на радиозаводе в литейном цехе. Работа тяжелая. Жара. Духота. Придешь домой — голова чугунная. Для творчества только ночь. Сядешь на кухне над листком бумаги, а голова забита всякой производственной чепухой — и в сон так и тянет. Но все же иногда удавалось что-то сочинить, и первые тонкие книжки даже издал. Но понял, что любительством большого поэтического багажа не накопишь. Нервным стал. Здоровье, с детства слабое, совсем стало рушиться. Учёба в Литературном институте отнимала много времени, хоть и много мне дала в смысле творчества и общения.