В 1927 году, после девятилетнего отсутствия, Сергей Сергеевич Прокофьев приехал на гастроли в СССР. За два месяца пребывания на родине Прокофьев дал более двадцати концертов в Москве, Ленинграде, Харькове, Киеве, Одессе.
В Большом зале Московской консерватории Прокофьев был встречен овацией: «При моем появлении оркестр играет туш, затем весь встает и аплодирует. Овация зала и оркестра становится грандиозной и необычайно длинной. Я долго стою, кланяюсь во все стороны и вообще не знаю, что делать, сажусь, но так как аплодисменты продолжаются, опять встаю, опять кланяюсь и опять не знаю, что делать. Наконец мне это надоедает, и я решительно сажусь. Я играю неспокойно, но довольно хорошо. Инцидент только один: в третьей вариации я что-то подпутал, сам не помню что, во всяком случае несерьезно, и мы сейчас же вылезли на чистую дорогу. По окончании Концерта зал ревет. Конечно, такого успеха у меня не было нигде. Я выхожу без конца. На бис сначала играю Гавот из „Классической“, затем „Токкату“. Оба штюка выходят хорошо. Наконец уединяюсь в артистическую, а оркестр играет сюиту из „Апельсинов“. Марш по традиции бисируется, а по окончании новые вызовы и я еще выхожу несколько раз».
Подобным успехом сопровождался и концерт в Ленинградской филармонии: «При моем появлении Дранишников заиграл „Славу“ и началась колоссальная овация, приблизительно как в первый раз в Москве. Описывать ее дважды не стоит, но попутно с нею случился забавный инцидент: когда „Славу“ сыграли уже два раза и начали играть в третий раз, то какие-то громогласные инструменты вступили на такт позже и так каноном и проиграли весь третий раз; останавливаться было невозможно, потому что кончили не вместе, и Дранишникову пришлось сыграть четыре раза, хотя вообще полагается три раза».
На авторском концерте Прокофьева исполнялись его сюита из балета «Про шута, семерых шутов перешутившего» (1922–1923), Третий концерт для фортепиано с оркестром (1917–1920) и «Скифская сюита» (1914). Дирижировал В.А. Дранишников, солировал сам Прокофьев.
В Большом зале Московской консерватории Прокофьев был встречен овацией: «При моем появлении оркестр играет туш, затем весь встает и аплодирует. Овация зала и оркестра становится грандиозной и необычайно длинной. Я долго стою, кланяюсь во все стороны и вообще не знаю, что делать, сажусь, но так как аплодисменты продолжаются, опять встаю, опять кланяюсь и опять не знаю, что делать. Наконец мне это надоедает, и я решительно сажусь. Я играю неспокойно, но довольно хорошо. Инцидент только один: в третьей вариации я что-то подпутал, сам не помню что, во всяком случае несерьезно, и мы сейчас же вылезли на чистую дорогу. По окончании Концерта зал ревет. Конечно, такого успеха у меня не было нигде. Я выхожу без конца. На бис сначала играю Гавот из „Классической“, затем „Токкату“. Оба штюка выходят хорошо. Наконец уединяюсь в артистическую, а оркестр играет сюиту из „Апельсинов“. Марш по традиции бисируется, а по окончании новые вызовы и я еще выхожу несколько раз».
Подобным успехом сопровождался и концерт в Ленинградской филармонии: «При моем появлении Дранишников заиграл „Славу“ и началась колоссальная овация, приблизительно как в первый раз в Москве. Описывать ее дважды не стоит, но попутно с нею случился забавный инцидент: когда „Славу“ сыграли уже два раза и начали играть в третий раз, то какие-то громогласные инструменты вступили на такт позже и так каноном и проиграли весь третий раз; останавливаться было невозможно, потому что кончили не вместе, и Дранишникову пришлось сыграть четыре раза, хотя вообще полагается три раза».
На авторском концерте Прокофьева исполнялись его сюита из балета «Про шута, семерых шутов перешутившего» (1922–1923), Третий концерт для фортепиано с оркестром (1917–1920) и «Скифская сюита» (1914). Дирижировал В.А. Дранишников, солировал сам Прокофьев.