С этим коронационным стаканом связана одна из самых жутких трагедий царской России — давка на Ходынском поле в Москве.

Подготовка к коронации Николая II началась 1 (13) января 1896 года, когда был издан Высочайший манифест «О предстоящем Священном Короновании Их Императорских Величеств». По этому манифесту у Товарищества производства фарфоровых и фаянсовых изделий М.С. Кузнецова были заказаны памятные стаканы двух видов. Эмалированные — для народа, фаянсовые — для охраны, которая отвечала за порядок на торжествах и в том числе на народных гуляньях. Фаянсовые кружки шли в комплекте с двумя тарелками — глубокой и мелкой. Стакан из собрания музея фаянсовый, с рельефными изображениями щита с Георгием Победоносцем (герб Москвы), императорской короны, венков из дубовых и лавровых листьев и надписью «На память св. коронованiя».

Народные гуляния по случаю коронации Николая II были назначены на 18 мая. С вечера 17 мая на Ходынском поле начал собираться народ. К утру 18 мая на Ходынском поле собралось не менее 500 тысяч человек. В оцеплении стояли всего 1800 полицейских. Катастрофа случилась, когда кто-то пустил слух, что подарков на всех не хватит, потому что буфетчики раздают их своим людям. Толпа людей двинулась к палаткам, в которых должна была происходить выдача подарочных наборов. Артельщики, понимая, что сейчас их сметут, начали кидать узелки со сластями и кружками в толпу.

Вот как описывал происходящее Владимир Гиляровский:

Сразу после трагедии, к 14 часам, прибыл император Николай II, встреченный громовым «Ура!» и пением Народного гимна. Празднества по случаю коронации продолжились вечером в Кремлёвском дворце, а затем балом на приеме у французского посла. Многие ожидали, что если бал не будет отменен, то по крайней мере состоится без государя. Однако Николай II посчитал, что несмотря на то, что Ходынская катастрофа — это величайшее несчастье, она не должна омрачать праздника коронации.

Тот факт, что коронационные торжества продолжились после столь страшной катастрофы, вызвал возмущение в обществе. Это было выражено в рассказах Толстого, в стихотворении Константина Бальмонта «Наш царь» и в романе Максима Горького «Жизнь Клима Самгина».