Вышло всего два «Сборника пролетарских писателей» — в 1914 и 1917 годах. Материалы для них тщательно отбирались и редактировались Максимом Горьким. Во втором сборнике были представлены одни из первых публикаций Всеволода Иванова, напечатаны стихи Александра Ширяевца, Михаила Артамонова, Петра Бунакова, Ивана Логинова; проза Михаила Чернокова, Николая Рыбацкого, Михаила Радлова.
Свою оценку сборнику дал поэт Сергей Есенин, в критической статье «О сборниках произведений пролетарских писателей» он написал: «Сборник пролетарских писателей ярко затронул сердца своим первым и робким огнём лампады, пламя которой нежно оберегалось от ветра ладонями его взыскующих душ… Есть благословенная немота мудрецов и провидцев, есть благое косноязычие символизма, но есть немота и тупое заикание. Может быть, это и резко будет сказано, но те, которые в сады железа и гранита пришли обвитые веснами на торжественный зов гудков, все-таки немы по-последнему. Кроме зова гудков, есть ещё зов песни и искус в словах. На древних Дагинийских праздниках песнотворцы состязались друг с другом так же, как на праздниках мечей и копий. Но представители новой культуры и новой мысли особенным изяществом и изощрением в своих узорах не блещут. Они очень во многом еще лишь слабые ученики пройденных дорог или знакомые от века хулители старых устоев, неспособные создать что-либо сами… Здесь одни лишь избитые, засохшие цветы фонографических определений, даже и не узор. Но узоры у некоторых, как, например, у Кондратия Худякова, попадаются иногда довольно красивые и свежестью своей не уступают вырисовке многих современных мастеров…. Но, увы, это только узор. Того масла, которое теплит душу огнем более крепких поэтических откровений, нет и у Худякова. Он только лишь слабым крючком вывел первоначальную линию того орнамента, который учит уста провожать слова спомазанием… Вот поэтому-то так и мил ярким звеном выделяющийся из всей этой пролетарской группы Михаил Герасимов, ярко бросающий из плоти своей песню не внешнего пролетария, а того самого, который в коробке мускулов скрыт под определением „я“ и напоен мудростью родной ему заводи железа… К сожалению, представлен Герасимов в этом последнем сборнике весьма мало… Художественная проза сборников, увы, не заслуживает почти никакого внимания. Повесть „Вольница“. Какой-то мутный и бесформенный лепет приемов Потехина и Засодимского, а мелкие рассказы — не то лирические силуэты, не то просто анекдоты из неприглядной и неприбранной жизни, где все лежит не на своем месте, где люди и вещи светят почти одним светом. Проза пролетарская еще не нашла своих путей, как поэзия. Заканчивая эти краткие мысли о выявленных ликах сборником пролетарских писателей, мы все-таки скажем, что дорога их в целом пока еще не намечена. Расставлены только первые вехи…»
Свою оценку сборнику дал поэт Сергей Есенин, в критической статье «О сборниках произведений пролетарских писателей» он написал: «Сборник пролетарских писателей ярко затронул сердца своим первым и робким огнём лампады, пламя которой нежно оберегалось от ветра ладонями его взыскующих душ… Есть благословенная немота мудрецов и провидцев, есть благое косноязычие символизма, но есть немота и тупое заикание. Может быть, это и резко будет сказано, но те, которые в сады железа и гранита пришли обвитые веснами на торжественный зов гудков, все-таки немы по-последнему. Кроме зова гудков, есть ещё зов песни и искус в словах. На древних Дагинийских праздниках песнотворцы состязались друг с другом так же, как на праздниках мечей и копий. Но представители новой культуры и новой мысли особенным изяществом и изощрением в своих узорах не блещут. Они очень во многом еще лишь слабые ученики пройденных дорог или знакомые от века хулители старых устоев, неспособные создать что-либо сами… Здесь одни лишь избитые, засохшие цветы фонографических определений, даже и не узор. Но узоры у некоторых, как, например, у Кондратия Худякова, попадаются иногда довольно красивые и свежестью своей не уступают вырисовке многих современных мастеров…. Но, увы, это только узор. Того масла, которое теплит душу огнем более крепких поэтических откровений, нет и у Худякова. Он только лишь слабым крючком вывел первоначальную линию того орнамента, который учит уста провожать слова спомазанием… Вот поэтому-то так и мил ярким звеном выделяющийся из всей этой пролетарской группы Михаил Герасимов, ярко бросающий из плоти своей песню не внешнего пролетария, а того самого, который в коробке мускулов скрыт под определением „я“ и напоен мудростью родной ему заводи железа… К сожалению, представлен Герасимов в этом последнем сборнике весьма мало… Художественная проза сборников, увы, не заслуживает почти никакого внимания. Повесть „Вольница“. Какой-то мутный и бесформенный лепет приемов Потехина и Засодимского, а мелкие рассказы — не то лирические силуэты, не то просто анекдоты из неприглядной и неприбранной жизни, где все лежит не на своем месте, где люди и вещи светят почти одним светом. Проза пролетарская еще не нашла своих путей, как поэзия. Заканчивая эти краткие мысли о выявленных ликах сборником пролетарских писателей, мы все-таки скажем, что дорога их в целом пока еще не намечена. Расставлены только первые вехи…»