В экспозиции представлено первое издание Нового Завета на русском языке, осуществленное Библейским обществом в 1823 году. Точно такое же издание было у Фёдора Достоевского.
Когда Достоевского приговорили к каторжной ссылке по делу петрашевцев за чтение и «за недонесение о распространении преступного о религии и правительстве письма литератора Белинского», по дороге в Омский острог он останавливался в Тобольске. Здесь жены декабристов Наталья Фонвизина и Прасковья Анненкова добились («умолили», по словам Достоевского) тайного свидания с петрашевцами на квартире смотрителя пересыльной тюрьмы. Они подарили петрашевцам Достоевскому и Дурову Евангелие — единственную книгу, которую разрешалось иметь на каторге. В переплёт каждой книги были вшиты деньги, по 10 рублей ассигнациями, которые облегчили первые дни пребывания Достоевского и его товарища в заключении. Достоевский читал Евангелие все четыре года заключения и после каторги никогда не расставался с ним. Писатель вспоминал: «Мы увидели этих великих страдалиц, добровольно последовавших за своими мужьями в Сибирь. <…> Они благословили нас в новый путь, перекрестили и каждого оделили Евангелием — единственная книга, позволенная в остроге. Четыре года пролежала она под моей подушкой в каторге. Я читал ее иногда и читал другим. По ней выучил читать одного каторжного».
Евангелие он вспоминает в «Записках из Мёртвого дома»: по нему Александр Петрович Горянчиков учил читать татарина Алея и познакомил его с Нагорной проповедью.
Часто, когда надо было принять затруднительное решение, Достоевский искал в нём ответ: раскрывал Евангелие на случайной странице и читал. В конце января 1881 года у Достоевского обострилась болезнь лёгких. 28 января он раскрыл книгу и попросил жену, Анну Григорьевну, прочесть то, что открылось. Жена прочла: «Иоанн же удерживал его и говорил: «Мне надобно креститься от тебя, и ты ли приходишь ко мне?» Но Иисус сказал ему в ответ: «Не удерживай, ибо так надлежит нам исполнить великую правду». «Ты видишь, — «не удерживай» — значит, я умру», — сказал писатель жене. Эту священную реликвию Достоевский за два часа до своей смерти передал сыну Фёдору. В этот же день писатель умер.
Когда Достоевского приговорили к каторжной ссылке по делу петрашевцев за чтение и «за недонесение о распространении преступного о религии и правительстве письма литератора Белинского», по дороге в Омский острог он останавливался в Тобольске. Здесь жены декабристов Наталья Фонвизина и Прасковья Анненкова добились («умолили», по словам Достоевского) тайного свидания с петрашевцами на квартире смотрителя пересыльной тюрьмы. Они подарили петрашевцам Достоевскому и Дурову Евангелие — единственную книгу, которую разрешалось иметь на каторге. В переплёт каждой книги были вшиты деньги, по 10 рублей ассигнациями, которые облегчили первые дни пребывания Достоевского и его товарища в заключении. Достоевский читал Евангелие все четыре года заключения и после каторги никогда не расставался с ним. Писатель вспоминал: «Мы увидели этих великих страдалиц, добровольно последовавших за своими мужьями в Сибирь. <…> Они благословили нас в новый путь, перекрестили и каждого оделили Евангелием — единственная книга, позволенная в остроге. Четыре года пролежала она под моей подушкой в каторге. Я читал ее иногда и читал другим. По ней выучил читать одного каторжного».
Евангелие он вспоминает в «Записках из Мёртвого дома»: по нему Александр Петрович Горянчиков учил читать татарина Алея и познакомил его с Нагорной проповедью.
Часто, когда надо было принять затруднительное решение, Достоевский искал в нём ответ: раскрывал Евангелие на случайной странице и читал. В конце января 1881 года у Достоевского обострилась болезнь лёгких. 28 января он раскрыл книгу и попросил жену, Анну Григорьевну, прочесть то, что открылось. Жена прочла: «Иоанн же удерживал его и говорил: «Мне надобно креститься от тебя, и ты ли приходишь ко мне?» Но Иисус сказал ему в ответ: «Не удерживай, ибо так надлежит нам исполнить великую правду». «Ты видишь, — «не удерживай» — значит, я умру», — сказал писатель жене. Эту священную реликвию Достоевский за два часа до своей смерти передал сыну Фёдору. В этот же день писатель умер.