Икона, которую относят к первой половине XVIII века, находится в музее с 1970 года. На ней изображен Иоанн Богослов — один из двенадцати апостолов, создавший одно из канонических Евангелий и «Апокалипсис».
Лик апостола на образе занимает практически весь средник. Иоанн сидит, повернувшись на три четверти. Голова евангелиста немного наклонена. Икона выполнена в оригинальном художественном стиле. Преобладают барочные черты, но их отличает необычное преломление, присущее традициям школы патриарших иконописцев и мастеров Оружейной палаты.
Выпуклый лоб Иоанна Богослова моделирован тонкими переходами тонов, света и тени. Колорит мягкий, со светлыми охрениями и легкой подрумянкой. Объемный лик апостола создает контраст с повторяющимися складками ризы и высветлениями, нанесенными пуантелью. Эти оживки, переливаясь на солнце, украшают ткань.
Этот образ был дважды записан. В XVIII веке воздушность авторского фона была скрыта глухой темперной записью синего цвета, что навредило колориту живописи. Сама иконография после первой записи осталась без изменений.
Во второй раз икону полностью записали масляными красками. Работа была выполнена в строгой академической манере. Иоанна Богослова заменил пророк Илия. Под названием «Илия пророк в пустыне» образ в 1974 году поступил на реставрацию. В центре иконы был изображен Илия на фоне пещеры. Сидящий старец тяжело опирается на посох, в верхних углах размещались птицы, приносившие пророку еду в пустыне.
Образы четырех апокалиптических существ часто связывали с четырьмя евангелистами. Такая традиция восходит к святоотеческим толкованиям, получившим известность с периода раннего христианства. Она воплощалась в нескольких вариантах и имела различные толкования.
Самым распространенным было объяснение Иеронима Стридонского (IV век), опиравшегося на особенности текстов Евангелий. Он считал, что символ евангелиста Матфея — ангел, призванный напомнить о генеалогии рода Христа, с которой начинается первое Евангелие. Льва церковный писатель соотносил с проповедью Иоанна Крестителя в пустыне, с которой начинается Евангелие от Марка. Именно с ним связывают пророчество Малахии из Ветхого Завета о «гласе вопиющего в пустыне».
Телец символизировал описанную в начале Евангелия от Луки благую весть, принесенную первосвященнику Захарии у жертвенника иерусалимского храма, а орел — возвышенный зачин Евангелия от Иоанна.
Лик апостола на образе занимает практически весь средник. Иоанн сидит, повернувшись на три четверти. Голова евангелиста немного наклонена. Икона выполнена в оригинальном художественном стиле. Преобладают барочные черты, но их отличает необычное преломление, присущее традициям школы патриарших иконописцев и мастеров Оружейной палаты.
Выпуклый лоб Иоанна Богослова моделирован тонкими переходами тонов, света и тени. Колорит мягкий, со светлыми охрениями и легкой подрумянкой. Объемный лик апостола создает контраст с повторяющимися складками ризы и высветлениями, нанесенными пуантелью. Эти оживки, переливаясь на солнце, украшают ткань.
Этот образ был дважды записан. В XVIII веке воздушность авторского фона была скрыта глухой темперной записью синего цвета, что навредило колориту живописи. Сама иконография после первой записи осталась без изменений.
Во второй раз икону полностью записали масляными красками. Работа была выполнена в строгой академической манере. Иоанна Богослова заменил пророк Илия. Под названием «Илия пророк в пустыне» образ в 1974 году поступил на реставрацию. В центре иконы был изображен Илия на фоне пещеры. Сидящий старец тяжело опирается на посох, в верхних углах размещались птицы, приносившие пророку еду в пустыне.
Образы четырех апокалиптических существ часто связывали с четырьмя евангелистами. Такая традиция восходит к святоотеческим толкованиям, получившим известность с периода раннего христианства. Она воплощалась в нескольких вариантах и имела различные толкования.
Самым распространенным было объяснение Иеронима Стридонского (IV век), опиравшегося на особенности текстов Евангелий. Он считал, что символ евангелиста Матфея — ангел, призванный напомнить о генеалогии рода Христа, с которой начинается первое Евангелие. Льва церковный писатель соотносил с проповедью Иоанна Крестителя в пустыне, с которой начинается Евангелие от Марка. Именно с ним связывают пророчество Малахии из Ветхого Завета о «гласе вопиющего в пустыне».
Телец символизировал описанную в начале Евангелия от Луки благую весть, принесенную первосвященнику Захарии у жертвенника иерусалимского храма, а орел — возвышенный зачин Евангелия от Иоанна.