В экспозиции музея представлена авторская копия портрета Ивана Бунина работы художника Николая Кащевского. Многие знакомые Бунина восторженно отзывались об этой картине. Писатель Николай Телешов, например, считал, что портрет очень похож и психологически верен, а воспитанница Антона Чехова Любовь Федорова, увидев полотно, воскликнула: «Да, это настоящий „Ванечка“» (так называли Бунина в семье Чехова). Александр Твардовский, в чьем собрании находился портрет, сказал, что он ему «очень нравится, так как в нем чувствуется творческий облик великого поэта».
Историю знакомства с Иваном Буниным и создания портрета рассказывал сам Николай Кащевский:
«В 1924 году я учился в Парижской Академии художеств. Однажды друзья пригласили меня на литературный вечер в Сорбонну. Среди гостей, заполнивших Большой зал и оживленно между собой беседовавших, мое внимание привлек высокий человек, лет пятидесяти, с красивым выразительным лицом. Меня поразила его внешность, его изысканные манеры, гордая осанка, уверенное спокойствие движений и жестов, в которых угадывался человек большой культуры и внутренней сосредоточенности. Это был Бунин.
— Пойдем, — предложил мне мой друг, — я представлю тебя Ивану Алексеевичу.
А через минуту, Бунин, задержав мою руку в своей, и внимательно разглядывая меня, спрашивал:
—Давно в Париже?.. Где учитесь?.. На каком отделении?..
Я так волновался, что ничего не мог путно сказать писателю. Пока я собирался с мыслями, чтобы поддержать разговор, кто-то подошел к Бунину и отвел его в сторону…
Прошло четыре года.
Я окончил Академию художеств, и в один из теплых дней ранней парижской осени прогуливался по тихим аллеям Люксембургского сада. Вдруг я приметил вдали высокую и, как мне показалось, знакомую фигуру. Бунин?.. Возможно ли?.. Мы шли навстречу, глядя друг на друга, а приблизившись, остановились.
— Здравствуйте, — протягивая мне руку, точно чувствуя охватившую меня робость, приветливо сказал писатель, — мы, как будто, знакомы…
— Да… если помните, на вечере, в Сорбонне, — пробормотал я, пораженный, что Бунин запомнил меня.
— Ну, рассказывайте, как живете… Я то ведь почти все время езжу… Не сидится мне на одном месте, — сказал Иван Алексеевич и ладонью смел со скамьи опавшие листья. Он сел сам и мне предложил место рядом.
Я вынул эскизный альбом, с которым никогда не расставался, и попросил у Бунина разрешения нарисовать его.
Иван Алексеевич согласился. Он сложил на груди руки, и в такой позе я сделал с него в течение часа быстрый карандашный рисунок…
Рисунок ему понравился. Он сказал: „Вы мне немного польстили“, т. е. на рисунке он казался моложе. С тех пор я с ним не встречался. Портрет этот написан мною на основе этого рисунка».
По просьбе музея в 1962 году Кащевский восстановил портрет Бунина, который и находится в экспозиции.
Историю знакомства с Иваном Буниным и создания портрета рассказывал сам Николай Кащевский:
«В 1924 году я учился в Парижской Академии художеств. Однажды друзья пригласили меня на литературный вечер в Сорбонну. Среди гостей, заполнивших Большой зал и оживленно между собой беседовавших, мое внимание привлек высокий человек, лет пятидесяти, с красивым выразительным лицом. Меня поразила его внешность, его изысканные манеры, гордая осанка, уверенное спокойствие движений и жестов, в которых угадывался человек большой культуры и внутренней сосредоточенности. Это был Бунин.
— Пойдем, — предложил мне мой друг, — я представлю тебя Ивану Алексеевичу.
А через минуту, Бунин, задержав мою руку в своей, и внимательно разглядывая меня, спрашивал:
—Давно в Париже?.. Где учитесь?.. На каком отделении?..
Я так волновался, что ничего не мог путно сказать писателю. Пока я собирался с мыслями, чтобы поддержать разговор, кто-то подошел к Бунину и отвел его в сторону…
Прошло четыре года.
Я окончил Академию художеств, и в один из теплых дней ранней парижской осени прогуливался по тихим аллеям Люксембургского сада. Вдруг я приметил вдали высокую и, как мне показалось, знакомую фигуру. Бунин?.. Возможно ли?.. Мы шли навстречу, глядя друг на друга, а приблизившись, остановились.
— Здравствуйте, — протягивая мне руку, точно чувствуя охватившую меня робость, приветливо сказал писатель, — мы, как будто, знакомы…
— Да… если помните, на вечере, в Сорбонне, — пробормотал я, пораженный, что Бунин запомнил меня.
— Ну, рассказывайте, как живете… Я то ведь почти все время езжу… Не сидится мне на одном месте, — сказал Иван Алексеевич и ладонью смел со скамьи опавшие листья. Он сел сам и мне предложил место рядом.
В осеннем саду было пустынно и тихо, аллеи и дорожки были густо усыпаны желтыми и багряными листьями.
Я вынул эскизный альбом, с которым никогда не расставался, и попросил у Бунина разрешения нарисовать его.
Иван Алексеевич согласился. Он сложил на груди руки, и в такой позе я сделал с него в течение часа быстрый карандашный рисунок…
Рисунок ему понравился. Он сказал: „Вы мне немного польстили“, т. е. на рисунке он казался моложе. С тех пор я с ним не встречался. Портрет этот написан мною на основе этого рисунка».
По просьбе музея в 1962 году Кащевский восстановил портрет Бунина, который и находится в экспозиции.