Нарыков Степан (Стефан) Довментиев (Дементьев)) (уп. 1693–1707)
творческая биография иконописца может быть восстановлена на основании его подписных произведений и немногих сохранившихся документов.
В 1693 г. он написал иконы местного ряда иконостаса нового Введенского собора Сольвычегодска, сооруженного на средства Григория Дмитриевича Строганова. На всех иконах надписи: «Лета 7201 писал сей образ живописец Степан Дометиев сын Нарыков».
Недавно раскрытая икона «Богоматерь Одигитрия» 1698 г., имеющая автограф Нарыкова и происходящая из Троице-Гледенского монастыря близ Устюга Великого, вероятно, также своим заказом обязана Строгановым.
В том же году, по сообщению «Двинской летописи», Афанасий, архиепископ Холмогорский, находясь в Москве, «призывал живописца-персонника Степана Дементьева сына Нарыкова и заставил свою архиерейскую персонь написать, которую и писал он на картине, смотрючи на него, архиерея, обрисовал и все подобие сущее лица его и повохрил фабрами, какими надлежит, слово в слово, и оставил у него, архиерея, во внутренней келье сушить, а в иной день приехав, оное его архиерейское персонное лицо, поправивши на готово, взял с собою; протчее дома дописывал. И по совершении письма всего, преосвященный архиепископ платил ему за труд: vosem ryblev deneh da kusok kamki» (Титов 1889). Этот портрет впоследствии был поставлен над гробницей Афанасия в Преображенском соборе. Как далее указано в Двинской летописи, сразу после написания портрета с него сыном боярским Иваном Погорельским был сделан список, поставленный в Крестовой палате архиепископского дома в Холмогорах (Брюсова 1984). Последние работы Стефана Нарыкова относятся к 1706–1707 гг. Это две иконы, находившиеся в приделе преп. Герасима собора Никольского монастыря в Переславле-Залесском.
По легенде, идущей от начала XIX в., источник которой неизвестен, Степан Нарыков был домовым человеком Строгановых, которые послали его обучаться живописи за границу. Так, например, автор «Сольвычегодской старины» В. Попов пишет: «Иконы для храма превосходной работы писаны были с лучших италианских картин в 1693 году известным тогда живописцем Стефаном Даментиевым Нарыковым, бывшим домовым человеком Строгановых, обучавшимся живописи в Италии» (Попов 1865:102–103).
Легенда эта недостоверна: посылки пенсионеров за рубеж начались позже, а модной живописной манере можно было обучиться и в Москве, от приезжих иностранных мастеров, где также имелись европейские лицевые Библии, источник новой иконографии для русских художников. История написания портрета архиепископа Афанасия показывает, что Стефан Нарыков жил в Москве. Позднее, в 1717 г., мы встречаем имя Ивана Нарыкова среди десяти московских художников, которых Иван Зарудный считает способными выполнить роспись церкви Двенадцати апостолов в Московском Кремле (ЦГИАЛ. Архив Синода. Т. II. Ч. 2. № 1177/1328) (Бобровницкая 1987). Очевидно, речь идет о сыне Стефана Нарыкова. В том же году Стефан и Иван Нарыковы привлекаются к созданию иконостаса для Преображенской церкви в Ревеле по заказу Александра Даниловича Меньшикова (Мозговая 1976).
Кроме того, известно, что в 1690-е гг. в г. Кузнецке, в Сибири, воеводой был Лев Довментиевич Нарыков, в котором можно видеть брата иконописца. Таким образом, художник не только не являлся чьим бы то ни было «дворовым человеком», но вообще был природным дворянином, факт вовсе не исключительный для художников того времени. Отсутствие упоминаний имени Стефана Нарыкова в документах Оружейной палаты заставляет предполагать, что он не был профессиональным художником, что не помешало ему достичь значительного мастерства и известности.
Следует отметить также связь Стефана Нарыкова с Переславлем-Залесским: в этом городе находятся его иконы, а в синодик переславского Борисоглебского «что на Песках» монастыря в 1795 г. был вписан род «переславльского купца Никиты Иванова Наррикова» (ОР ГИМ. Колл. Щукина. № 521. Л. 49об–50). На этом основании можно предположить, что Стефан с сыном в конечном итоге осели в Переславле-Залесском, где продолжали жить их потомки. (Комашко Н. И.)
творческая биография иконописца может быть восстановлена на основании его подписных произведений и немногих сохранившихся документов.
В 1693 г. он написал иконы местного ряда иконостаса нового Введенского собора Сольвычегодска, сооруженного на средства Григория Дмитриевича Строганова. На всех иконах надписи: «Лета 7201 писал сей образ живописец Степан Дометиев сын Нарыков».
Недавно раскрытая икона «Богоматерь Одигитрия» 1698 г., имеющая автограф Нарыкова и происходящая из Троице-Гледенского монастыря близ Устюга Великого, вероятно, также своим заказом обязана Строгановым.
В том же году, по сообщению «Двинской летописи», Афанасий, архиепископ Холмогорский, находясь в Москве, «призывал живописца-персонника Степана Дементьева сына Нарыкова и заставил свою архиерейскую персонь написать, которую и писал он на картине, смотрючи на него, архиерея, обрисовал и все подобие сущее лица его и повохрил фабрами, какими надлежит, слово в слово, и оставил у него, архиерея, во внутренней келье сушить, а в иной день приехав, оное его архиерейское персонное лицо, поправивши на готово, взял с собою; протчее дома дописывал. И по совершении письма всего, преосвященный архиепископ платил ему за труд: vosem ryblev deneh da kusok kamki» (Титов 1889). Этот портрет впоследствии был поставлен над гробницей Афанасия в Преображенском соборе. Как далее указано в Двинской летописи, сразу после написания портрета с него сыном боярским Иваном Погорельским был сделан список, поставленный в Крестовой палате архиепископского дома в Холмогорах (Брюсова 1984). Последние работы Стефана Нарыкова относятся к 1706–1707 гг. Это две иконы, находившиеся в приделе преп. Герасима собора Никольского монастыря в Переславле-Залесском.
По легенде, идущей от начала XIX в., источник которой неизвестен, Степан Нарыков был домовым человеком Строгановых, которые послали его обучаться живописи за границу. Так, например, автор «Сольвычегодской старины» В. Попов пишет: «Иконы для храма превосходной работы писаны были с лучших италианских картин в 1693 году известным тогда живописцем Стефаном Даментиевым Нарыковым, бывшим домовым человеком Строгановых, обучавшимся живописи в Италии» (Попов 1865:102–103).
Легенда эта недостоверна: посылки пенсионеров за рубеж начались позже, а модной живописной манере можно было обучиться и в Москве, от приезжих иностранных мастеров, где также имелись европейские лицевые Библии, источник новой иконографии для русских художников. История написания портрета архиепископа Афанасия показывает, что Стефан Нарыков жил в Москве. Позднее, в 1717 г., мы встречаем имя Ивана Нарыкова среди десяти московских художников, которых Иван Зарудный считает способными выполнить роспись церкви Двенадцати апостолов в Московском Кремле (ЦГИАЛ. Архив Синода. Т. II. Ч. 2. № 1177/1328) (Бобровницкая 1987). Очевидно, речь идет о сыне Стефана Нарыкова. В том же году Стефан и Иван Нарыковы привлекаются к созданию иконостаса для Преображенской церкви в Ревеле по заказу Александра Даниловича Меньшикова (Мозговая 1976).
Кроме того, известно, что в 1690-е гг. в г. Кузнецке, в Сибири, воеводой был Лев Довментиевич Нарыков, в котором можно видеть брата иконописца. Таким образом, художник не только не являлся чьим бы то ни было «дворовым человеком», но вообще был природным дворянином, факт вовсе не исключительный для художников того времени. Отсутствие упоминаний имени Стефана Нарыкова в документах Оружейной палаты заставляет предполагать, что он не был профессиональным художником, что не помешало ему достичь значительного мастерства и известности.
Следует отметить также связь Стефана Нарыкова с Переславлем-Залесским: в этом городе находятся его иконы, а в синодик переславского Борисоглебского «что на Песках» монастыря в 1795 г. был вписан род «переславльского купца Никиты Иванова Наррикова» (ОР ГИМ. Колл. Щукина. № 521. Л. 49об–50). На этом основании можно предположить, что Стефан с сыном в конечном итоге осели в Переславле-Залесском, где продолжали жить их потомки. (Комашко Н. И.)