Европейская медицина XIX века

В XIX веке медицина развивалась: врачи стали больше учиться и практиковать, совершенствовали хирургические манипуляции, изобретали новые инструменты и открывали лекарства, которые облегчали болезни и помогали сохранять жизни. Мы расскажем о самых важных открытиях этого столетия — асептике и анестезии, создании фонендоскопа и выделении аспирина из ивовой коры, чему помогли деревенские знахарки.

Кипяченую воду и чистую ткань во время операций использовали еще в Древней Греции. Но всерьез о борьбе с загрязнением ран заговорили в середине XIX века.

В 1846 году врач-акушер Игнац Земмельвейс, работавший в Центральном венском госпитале, задался вопросом: с чем связана высокая смертность в родильных отделениях? От лихорадки пациентки умирали чаще, чем от оспы и холеры, а причиной врачи называли что угодно: нарушение диеты, эмоциональное потрясение, Божью волю.

После исследований весной 1847 года Земмельвейс пришел к выводу, что виноваты врачи и студенты. Они проводили вскрытия и учились оперировать в анатомическом театре, а затем шли в родильные отделения осматривать женщин и принимать роды. Частицы трупных тканей с рук попадали в раны и вызывали родильную горячку, сепсис и смерть.

Земмельвейс обязал врачей выдерживать карантин после занятий в анатомическом театре, перед осмотром мыть руки в растворе хлорной извести и обрабатывать инструменты. Смертность среди пациенток упала более чем в 10 раз, но многие врачи были недовольны: хлор портил кожу рук. Земмельвейс требовал от врачей «прекратить убийства», но даже после публикации в 1861 году работы «Этиология, сущность и профилактика родильной горячки» ему не удалось внедрить асептический метод — мероприятия, которые не давали микробам попасть в чистую рану.

Однако среди врачей стали распространяться антисептические методы лечения, которые очищали уже загрязненные ткани. С 1850-х годов француз Жюль Лемер боролся с гнойными инфекциями карболовой кислотой, а русский врач Николай Пирогов применял хлорную известь и камфорный спирт.

В 1863 году Луи Пастер доказал, что брожение и гниение вызывают принесенные извне микроорганизмы. В 1867 году английский хирург Джозеф Листер опубликовал статью «О новом способе лечения переломов и гнойников с замечаниями о причинах нагноения», где описывал первый последовательный метод борьбы с инфекцией. К открытому перелому Листер приложил шелковую ткань, пропитанную 5%-ным раствором карболовой кислоты, сверху — несколько слоев марли, пропитанной карболкой и канифолью, затем — слой прорезиненной ткани. Повязку хирург зафиксировал бинтами, тоже с карболкой. Кроме раны, Листер предлагал обрабатывать здоровую кожу пациента, инструменты и даже воздух в операционной.

Но и карболка портила кожу рук. В 1889 году Кэролайн Хэмптон, главная хирургическая медсестра больницы Джона Хопкинса в Балтиморе, США, впервые надела тонкие резиновые перчатки — их изготовили на заказ по слепкам с ее рук. Спустя несколько недель перчатками стал пользоваться и остальной персонал. За 10 лет уровень послеоперационных инфекций упал с 17% до менее чем 2%. Смерть от сепсиса перестала быть частым побочным эффектом родов или операций.

До середины XIX века хирурги могли делать мало операций: вскрывали абсцессы, удаляли камни из мочевого пузыря, ампутировали конечности. Здоровье и жизнь пациента зависели от скорости доктора, а потерять сознание от боли было большой удачей. Современники описывали операции и страдания больных: например, в газете New York Herald отмечали, что «кровь лилась рекой, а вопли были ужасающими». Брюшная полость, грудная клетка и голова считались зонами, которых нож хирурга не коснется никогда.

16 октября 1846 года хирург Джон Уоррен и дантист Уильям Мортон усыпили пациента эфиром и успешно удалили ему опухоль на шее. В России подобную операцию первым провел хирург Федор Иноземцев — спустя год.

В 1847 году английский врач Джеймс Симпсон впервые использовал для наркоза хлороформ. Он оказался сильнее эфира, но имел больше побочных эффектов. В 1848 году под наркозом умер первый пациент, многие страдали болезнями печени, но хлороформ все равно не уступал эфиру в популярности.

За следующие 30 лет врачи разработали местную анестезию, которая позволяла обезболить небольшой участок тела для операции. Постепенно выработались техники местной инфильтрационной анестезии: врач слой за слоем обезболивал ткани, вводя в них раствор. Блокада периферических нервов и регионарная анестезия позволили отключать крупную часть тела, например ногу, а благодаря спинальной анестезии отпала необходимость усыплять пациента во время больших вмешательств. Хирургия стала безопаснее.

Весь XIX век люди изобретали способы заглянуть внутрь тела. В 1805 году немецкий врач Филипп Боззини создал первый прибор для исследования полостей и каналов человеческого тела. Это была жесткая металлическая трубка с окуляром, системой линз и зеркал, которая подсвечивалась восковой свечой. Инструмент получил название Lichtleiter — «световод».

В 1806 году профессора Венской медико-хирургической академии протестировали световод на трупах и сумели осмотреть задний проход и полость матки, а через небольшие разрезы — мочевой пузырь и брюшную полость. Повторная экспертиза в Вене прошла под пристальным вниманием церкви — в итоге Боззини высмеяли за «излишнее любопытство», а прибор запретили.

Но о световоде не забыли, и в 1853 году французский хирург Антонен Жан Дезормо использовал собственную версию, в которой заменил свечу на спиртовую лампу. Он назвал прибор эндоскопом. Через 15 лет немецкий врач Адольф Куссмауль добавил к жесткой трубке гибкий проводник — обтюратор.

В 1880 году хирург Ян Микулич-Радецкий и производитель медицинского оборудования Йозеф Лейтер усовершенствовали эндоскоп: изогнули трубку под углом 30 градусов и к ее кончику прикрепили водоохлаждаемую лампочку. Источник света переместился в тело пациента, что давало куда лучший обзор.

Само исследование было неприятным: пациент ложился спиной на стол и свешивал голову вниз. В открытый рот вводили гибкий обтюратор, по нему — металлическую трубку длиной около 60 сантиметров. Когда трубка преодолевала пищевод и оказывалась в желудке, доктор нагнетал в орган воздух и включал свет. Если у пациента хватало выдержки лежать спокойно, исследование проходило успешно.

Менее радикальный способ узнать, что происходит в человеческом теле, назывался аускультация. Врач прикладывался ухом к телу пациента и слушал звуки, которые издавали органы и полости. Приспособление, усиливающее звук, изобрел французский врач Рене Лаэннек в 1816 году. Он писал: »…я вспомнил хорошо известный акустический феномен: если приложить ухо к концу палки, то очень отчетливо слышен булавочный укол, сделанный на другом конце». Он свернул цилиндр из бумаги и с его помощью, как позже говорил, «был обрадован тем, что мог слышать удары сердца гораздо громче».

Первый стетоскоп выглядел как флейта: деревянная полая трубка с воронкообразной полостью на конце. Стетоскоп позволил не только лучше слышать биение сердца пациентов, но и не смущаться, прикладываясь ухом к женской груди. На протяжении XIX столетия он менялся только внешне, а в 1894 году получил дополнительную мембрану и новое название — фонендоскоп. Теперь с его помощью слушали не только нижние тоны, характерные для сердца и кишечника, но и верхние — звуки легких и сосудов.

Канадская исследовательница истории медицины Джакалин Даффин утверждала, что изобретение стетоскопа помогло переосмыслить саму суть болезни. Ее перестали считать разрозненным набором симптомов и стали воспринимать как комплексную проблему, которая может не проявляться внешне.

В XIX веке появился один из самых популярных препаратов нашего времени — ацетилсалициловая кислота.

О пользе ивовой коры знали давно: в IV веке до нашей эры Гиппократ упоминал ее как средство от жара и болей. В XVI–XVIII веках деревенские знахарки постоянно лечили ивой лихорадку, и в конце 1750-х годов этим заинтересовался английский викарий Эдвард Стоун. Он попробовал сделать сок из коры белой ивы, и тот оказался горьким на вкус — совсем как дорогая настойка коры хинного дерева, средство от малярии. Стоун успешно лечил прихожан отварами и порошком из коры, а в 1763 году отправил письмо о результатах Лондонскому королевскому обществу.

В 1829 году немецкий профессор Иоганн Бюхнер получил из ивовой коры экстракт в виде кристаллов и назвал его салицином — в честь латинского названия дерева, Salix alba. В 1836 году немецкий химик Карл Якоб Лёвиг выделил салициловую кислоту из экстракта цветов таволги, а спустя два года это же вещество получил из кристаллов салицина итальянец Рафаэль Пириа.

Первые свидетельства о том, что салициловая кислота может быть лекарством, появились в 1876 году в Англии. В 1880-х ее назначали от простуды, лихорадки, ревматизма, но лекарство было не очень эффективным, неприятным на вкус и приводило к проблемам с желудком.

В 1897 году химики компании Bayer Феликс Хоффман и Артур Айхенгрюн получили менее агрессивную версию препарата — ацетилсалициловую кислоту. Испытания прошли успешно, и в 1899 году Bayer начала производить новое лекарство с торговым названием «Аспирин».

С XVIII века европейские женщины могли рассчитывать в лучшем случае на курсы повивальных бабок, акушерок, сестер милосердия. Допустить женщин в высшие медицинские школы было мучительным, но необходимым для общества шагом.

23 января 1849 года Элизабет Блэкуэлл первой из американок получила степень доктора медицины. В колледж она поступила с трудом: ей давали советы оставить мечту или переодеться в мужское платье. Однако училась Блэкуэлл упорно, а ее докторская работа была посвящена тифу. После доклада выпускницы декан Женевского медицинского колледжа ей поклонился, а пресса сообщила о событии со сдержанным достоинством.

В апреле 1849-го доктор медицины Элизабет Блэкуэлл уехала в Европу за практикой. Она получала отказ за отказом, пока ее не приняли в одну из больниц при условии, что она будет не врачом, а простой акушеркой. В 1851 году Элизабет вернулась в США и начала частную практику. В 1868-м она открыла медицинский колледж для женщин, в котором увеличила время обучения до четырех лет и расширила клиническую практику.

В 1869 году Элизабет Блэкуэлл оставила колледж своей сестре, доктору медицины Эмили Блэкуэлл. Она снова уехала в Англию и открыла там Лондонскую школу медицины для женщин, которая готовила к экзамену на получение врачебной лицензии. В 1877 году Блэкуэлл завершила медицинскую карьеру.

В то время как Блэкуэлл работала в США, в Цюрихском университете в Швейцарии училась Надежда Суслова. В 1867 году она защитила работу «Доклад о физиологии лимфы» и получила степень доктора медицины. Ни одна женщина до нее не добивалась в Швейцарии такого успеха. В этом же году Суслова вернулась в Россию и повторно сдала экзамены, чтобы получить право заниматься медициной. Она вела частную практику в Петербурге, Нижнем Новгороде, Крыму и работала до самой смерти в 1918 году. Пример Сусловой вдохновил заниматься наукой Софью Ковалевскую и тысячи других женщин Российской империи.