Данный портрет является копией ранее написанной картины или же представляет собой самостоятельное произведение, выполненное по репродукции копии гравюры, изготовленной в 1606 г. в Аугсбурге мастером орнаментальной гравюры, рисовальщиком и гравером Лукой Килианом (1579–1637).
Портрет Лжедмитрия на работе Л. Килиана представлен в овальной рамке с надписью на латыни: «Дмитрий Иоаннович, царь и монарх всей России, король Московский». Под портретом расположен текст из статьи 14 главы 10 Премудрости Соломона на греческом языке: «И в узах не остави его, донеже принесете ему скипетр царствия и власть на слушающих его и живых же показа порок сотворивших нань и даде ему славу вечную». Далее следует подпись на латыни: «Из удивления к доблести, которую Бог проявил перед народом, выгравировал Лука Килиан в Аугсбурге, 1606».
Считается, что внешний облик «царевича» Дмитрия на гравюре Л. Килиана передан верно, поскольку имеет большое сходство с более ранним достоверным его изображением, приложенным к поздравительной брошюре, изданной по случаю бракосочетания Марины Мнишек с послом «Дмитрия» в Кракове 12 (24) ноября 1605 г. Несмотря на то, что гравюра и вышеуказанное изображение были выполнены практически в одно и то же время, внешность «царевича» в работе Л. Килиана отличает более суровое выражение лица; он выглядит старше и менее привлекательно. Именно внешние данные Лжедмитрия на вышеуказанных портретах дали основание для полемики и повод позднейшим исследователям усомниться в его русском и «царском» происхождении. Историк-архивист кн. М.А. Оболенский был прямолинеен и категоричен в своей характеристике. Он прямо утверждал, что «портрет Самозванца есть важный исторический факт: кто только на него взглянет, тот сейчас убедится, что Лжедмитрий был не русский; черты лица его явно говорят, что он был литвин».
Причина появления живописного портрета в музейной экспозиции, возможно, заключалась в повышенном общественном интересе к отечественной истории, проявлявшегося у россиян еще с середины XVIII в., и, как следствие, — в широком распространении с первой четверти XIX в. старинных гравюр с изображениями деятелей Смутного времени, особое место среди которых принадлежало портретам самозваного «царя Дмитрия».
Портрет Лжедмитрия на работе Л. Килиана представлен в овальной рамке с надписью на латыни: «Дмитрий Иоаннович, царь и монарх всей России, король Московский». Под портретом расположен текст из статьи 14 главы 10 Премудрости Соломона на греческом языке: «И в узах не остави его, донеже принесете ему скипетр царствия и власть на слушающих его и живых же показа порок сотворивших нань и даде ему славу вечную». Далее следует подпись на латыни: «Из удивления к доблести, которую Бог проявил перед народом, выгравировал Лука Килиан в Аугсбурге, 1606».
Считается, что внешний облик «царевича» Дмитрия на гравюре Л. Килиана передан верно, поскольку имеет большое сходство с более ранним достоверным его изображением, приложенным к поздравительной брошюре, изданной по случаю бракосочетания Марины Мнишек с послом «Дмитрия» в Кракове 12 (24) ноября 1605 г. Несмотря на то, что гравюра и вышеуказанное изображение были выполнены практически в одно и то же время, внешность «царевича» в работе Л. Килиана отличает более суровое выражение лица; он выглядит старше и менее привлекательно. Именно внешние данные Лжедмитрия на вышеуказанных портретах дали основание для полемики и повод позднейшим исследователям усомниться в его русском и «царском» происхождении. Историк-архивист кн. М.А. Оболенский был прямолинеен и категоричен в своей характеристике. Он прямо утверждал, что «портрет Самозванца есть важный исторический факт: кто только на него взглянет, тот сейчас убедится, что Лжедмитрий был не русский; черты лица его явно говорят, что он был литвин».
Причина появления живописного портрета в музейной экспозиции, возможно, заключалась в повышенном общественном интересе к отечественной истории, проявлявшегося у россиян еще с середины XVIII в., и, как следствие, — в широком распространении с первой четверти XIX в. старинных гравюр с изображениями деятелей Смутного времени, особое место среди которых принадлежало портретам самозваного «царя Дмитрия».
