Однажды моя бабушка Варвара Ивановна поведала мне жуткую историю, которая глубоко врезалась в память. В их местности (село Остропяты бывшей Тульской губернии) местный помещик, фамилию которого она уже не помнила, засек плеткой до смерти крестьянского мальчишку Федю Павлова. «Вина» мальчишки состояла в том, что он помешал собакам помещика догнать раненого зайчишку.
Я долго не мог вообразить плетку, которой можно было бы до смерти засечь человека. И вдруг война сорок первого года. В одной из контратак в районе Ярцева мы захватили в плен немецкого фельдфебеля. Это был здоровенный, хорошо откормленный, с низким лбом и лошадиной челюстью гитлеровец в дымчато — синем мундире, с эмблемой, на которой был изображен череп со скрещенными костями. Фамилию свою он отказался назвать.
Как известно, немцы в начале войны сдавались в плен крайне редко. В основном их брали не по доброй воле — либо раненых, либо застав врасплох. Фельдфебеля мы взяли в плен раненым в ногу. Его попытки оказать сопротивление не спасли от плена. При обыске у фельдфебеля были отобраны пистолет, граната, перочинный нож и … плетка. Она была сделана из козьей сырой кожи, внутри вплетена тонкая медная проволока, оканчивающаяся свинцовым наконечником. Такой плеткой можно было не только человека засечь, как это сделал озверелый российский помещик, а любого быка на куски разрубить.
— Спроси фельдфебеля, зачем ему была нужна эта плетка? — сказал переводчику начальник штаба нашей части старший лейтенант Евтух, допрашивавший пленного. — Пусть ответит.
Фельдфебель слизнул с верхней губы капли пота, пугливо ответил:
— Мне наш фюрер обещал дать большой надел земли в России и русских рабов, которых без плетки не заставишь работать на себя.
— И ты поверил Гитлеру? — спросил через переводчика наш начальник штаба.
Фельдфебель сейчас же ответил:
— Я верю фюреру, созидающему новый мир. Гитлер мудр и гениален. Он не обманет. Хайль Гитлер!
— Ты не боишься, что за такие слова тебя расстреляют? — спросил начальник штаба пленного.
Переводчик перевел немцу сказанное.
— Я смерти не боюсь, — ответил фельдфебель. — Я верующий, живу не только пока жив.
После допроса пленного фельдфебеля отправили в штаб дивизии, а плетка осталась у меня.
Я ее сберег до наших дней. Как-то будучи в Смоленске, я ее показал работникам областного музея. Они упросили, чтобы я подарил плетку музею. Я удовлетворил их просьбу. Пусть видят советские люди, какой «новый порядок» хотели нам навязать цивилизованные претенденты на мировое господство.
Воспоминания Гавриила Ивановича Гранкина — участника Великой Отечественной войны